– Не стар и не молод, щедр, ловок…Ловчее не бывает…– последние слова Бойко угрюмо пробурчал себе под нос, вспоминая обстоятельства, при которых восхваляемый им владыка оказался во главе княжества. – Мечом, копьем – всем владеет, что ни дай.
– Стреляет из лука? – уточнил Семидол.
– Луки не любит…Аскриний подарил новому государю деревянный горит для лука и стрел. Добротный…С золотом…Сей прекрасный налуч достался ему по наследству. Вещь удивительно ценная, однажды сам Скиф держал ее в своих руках…Впрочем, так утверждает Аскриний. Ты ведь помнишь Аскриния?..
– Я помню Аскриния. Ну так и что, Аскриний подарил горит…И?..
– И ничего…А я подарил кинжал, и владыка был рад моему подарку, даже сразу отправил себе за пояс, – похвастался Бойко.
– Лук – оружие трусов и женщин? Так? – подколол Семидол.
– Ну я бы так не сказал, не сказал, – не согласился Бойко, слывший отменным стрельцом. – Лук – оружие мудреца.
– Так твой новый князь все-таки больше воин? Гостомысл-то не зря Разумным почитался…
– Мой новый князь таков, что в его умелых руках любая безделица может обернуться смертоносным оружием, – нашелся Бойко, никогда не отвечающий на вопрос прямо. – Великий войн, он славен своей отвагой и непревзойденным ратным искусством…Множество земель повидал и морей исходил…
– А до девиц охоч? – с ухмылкой полюбопытствовал староста, пытаясь вообразить себе повелителя Новгорода, о котором ходило множество неясных слухов от самых восторженных до кошмарных. – Угощайся…– староста снял с подоконника широкую доску, на которой были горкой насыпаны сушеные снетки. – И будь здрав!
– И тебе того же, – Бойко и Семидол почти одновременно опустошили свои кубки. – Наш князь столь хорош собой, что все девицы охочи за ним сами побегать, – пошутил Бойко, потянув в рот маленькую рыбку. – Милостивейший правитель…Защитник и благодетель Новгородского княжества…Всем готов спешить на помощь…
– К Изборску уже поспешил, так ведь? – хитро поинтересовался Семидол, вытирая промокшие усы. Он был твердо убежден, что ни один город не призовет к себе на княжение чужеземца, каким бы славным тот ни был. А этот князь вроде прежде милостивым и не слыл. А, скорее, даже наоборот. Его грозное имя многих повергало в трепет.
– Скорбящий Изборск призвал его в защитники, понеже боле не на кого было возложить слабые надежды…– невозмутимо подтвердил Бойко, который лучше всех знал, что Изборск был почти захвачен новым князем, по крайней мере, по доброй воле того никто туда б не призвал.