Его довели до тюрьмы, но повели не в камеру… У арестанта учащалось сердцебиение. Вскоре показалось и маленькое пространство, где приводили в исполнение смертный приговор … Стояла плаха…
«Если бы не знал что это такое, то плаху принял бы за пенек», – подумал приговоренный. Ему казалось, что сердце бьется не только в грудной клетке, оно вырвалось из груди и стучало в ушах.
Вскоре их нагнал гонец. Он окликнул одного из охранников и что-то прошептал. «Сказал тихо, чтобы я не услышал… Чтобы я не понял», – мелькнула мысль в голове черкеса.
Амурбия подвели к плахе и отпустили руки, он смог разогнуться и посмотреть на своих провожатых. Его окружали несколько янычар и мужчина средних лет, которого он видел у султана. Один янычар отошел и вошел внутрь здания тюрьмы. Он вернулся в сопровождении палача. Его не спутать ни с кем… Он шел в черном одеянии, с закрытым лицом и с огромным топором.
У адыга мелькнула мысль: «Я что, дам себя как курицу зарезать? Нет!» Янычары, будто прочитали его мысли, подошли и заломили руки, будто схватили в тиски. Палач неспешно подошел и расчехлил свой топор…
Черкеса янычары подвели к плахе, ударили сзади, и он упал на колени перед плахой. Янычары силком положили его голову на плаху…
Пленнику повторили вопрос: «Юноша, чтобы перейти в мусульманскую веру, нужно лишь сказать слова шахады: «Я свидетельствую, нет божества, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад – Его Посланник». И все. И ты будешь свободен».
Внутри Амурбия все бушевало. И страх и гнев смешались воедино. Но он, оцепеневший от ужаса, продолжал молчать и думал: «Религия – вера во Всевышнего, это то, что должно объединять нас, а не разъединять. Религия – это то, как мы верим в Бога, какие ритуалы используем для поклонения Ему, но почему-то каждый считает, что то, как мы любим, верим в Бога, больше, лучше, и правильнее, чем то, как в него верит тот, другой человек, и обязательно нам нужно из-за этого не только подраться, но и отнять жизнь у раба божьего. Мало того, мы идем войной народ на народ, княжество на княжество, государство на государство». Ему повторили вопрос, а Амурбий оставался в молчаливом оцепенении.
В ответ на вопрос Амурбий мотал головой, имея в виду, чтобы не казнили. Он не издал ни единого звука, и мотание головой воспринималось, как отказ поменять веру.