– Понимаю. Продолжайте.
– Естественно, начали возникать проблемы. Телевизоры выдавали одни помехи! Радио отказывалось принимать сигнал! Компьютеры сбоили один за другим! Сначала, я думал, что это связано между собой, пока однажды в шуме телепомех не начал различать голоса. Понимаете?
Я посмотрел на собеседника, как на сумасшедшего. Да уж, среди всех этих манекенов, да еще с таким изрядным запасом горячительного, можно слететь с катушек.
– То есть, вы утверждаете, что различали голоса призраков в шуме телепомех, я правильно понимаю вас? А как же высоковольтные провода? Разве они не причина сбоев?
– Высота этого маяка восемьдесят три метра, – сухо сказал Свен, – Каменные стены, оставшиеся с момента постройки, обеспечивают отличную звукоизоляцию, плюс здесь полно металлических конструкций. Поэтому технике, под такой защитой, уловить сигнал – невозможно вовсе. Первый голос прозвучал совсем близко. Рядом.
– И что он сказал?
– Post tenebras spero lucem.
– А ваш призрак религиозен. Это же строки из Библии «Надеюсь на свет после мрака», если я правильно помню.
– О, так вы тоже верующий?
– Нет, – ответил я коротко, – Но с Библией знаком.
– Вы не считаете это странным?
– То, что у вас здесь поселился призрак, или то, что атеист когда-то читал Библию?
– И то, – замявшись, отозвался Свен, – И другое, впрочем…
– Нет, не считаю. Но вернемся к вашему призрачному голосу. Это произнесла женщина или мужчина?
– Сначала был женский голос. Именно женский.
– А что потом?
– Через несколько дней стали звучать другие голоса. Много. Все разные. Похожие, но слишком несходные. Они говорили мне о многом, но слишком тихо. Кажется, просили оставить их на месте, не забирать во тьму и не тянуть на небеса. Я так ничего и не смог разобрать. Призраки говорили постоянно, часто, почти ежедневно. Я даже бросил пить. На какое-то время.
– То есть, вы слушали телепомехи, и различали целые фразы на латыни? Занятно. А что же потом? Они стихли? Были ли в истории маяка какие-то выдающиеся трагические истории, которые можно связать с этим местом.
Свен пожал плечами. Его серое лицо в блеклом свете электрофонаря казалось теперь ослепительно белым.
– Мне известно только о погибшем писателе…
– Вам и Виктор Венцель являлся?
– Нет. Я так и не смог их увидеть. Хотя пытался записать голоса, сфотографировать, снять на видеокамеру…