Именно поэтому в приоритетах выбора принца стояли, прежде всего, не внешность, а чем полон сам принц. Она сразу же хотела выяснить, что скрыто за этим фраком, что недосказано, за бабочкой на его шеи. Именно по этому, её вопросы не были заурядны: она не спрашивала о работе, она спрашивала о досуге.
– Я люблю дурачиться, играть в прятки и печь, ванильные кексы. Я обожаю жмурки, и играть в догонялки. Я не могу пройти спокойно мимо качели. Я обожаю, безумства и ненавижу серость натуры, которая часто конвертируется на лицах людей. Я люблю безумства и не желаю, чтобы на меня шикали, как на пламя, что вырвалось из камина, и тушили меня огнетушителем. Со словами нравоучения, о том, что возраст для дурачеств, прошёл. Я объявляю подобному, бойкот, а для себя отмечаю, что он не тот, кто будет качать меня на качелях, а значит кексы мне печь ему не захочется и догонять он меня не будет, дабы его ноги слишком законсервированы, раз попавшие в мораль, под гнёт общественного мнения, как в цемент. Я больше не продолжаю диалог, не продолжаю встреч. Собираю с собой все свои пожитки в виде драконов, пингвинов и единорог и ухожу с ними. Забирая вместе с тобой игривый смех, азарт которым я полна до каждого ногтя на своих руках. Ухожу туда, где даже полицейские за моё поведение одевают мне меренговые наручники, пожарные тушат мой вспыхнувший огонь масляным кремом, и на меня заводят новое очередное дело, как о самой взбалмошной и сладкой принцессе во всём королевстве моего города. Где написано большими
буквами на сахарной бумаге: «Очень сладкая. Употреблять строго с чаем, в малых количеством, дабы есть побочка никогда в жизни больше не слезть со вкуса этой женщины!». Какого же было разочарование среди этих мужчин, когда они ждали её возвращение, а она не возвращалась. Ни на чай, ни на кофе и даже не на минутку. Они ещё не знали, что ждать в этой жизни ничего не стоит, тем более покинувшей их женщины. В этом мире ничего не возвращается, особенна та,кто носит туфли даже в слякоть, у кого внутри слишком чуткое сердце, чтобы класть его на паперть. Оно может простудиться, заболеть, пропа́сть, в конце концов, поэтому к нему она была нежна, пожалуй, не один человек не мог бы составить ей в этом конкуренцию по отношению к ее сердцу. Именно поэтому в чужие руки она никогда его не вкладывала, а держала лишь в своих и подальше от любопытных глаз.– Потрёпанное, несчастное сердце конвертируется на лице болью, заботами, оно портит осанку под гнётом пережитым им событий, оно туманит глаза, забирая с них блеск, а улыбка перестаёт излучать лучезарность. Тебя одолевает серость. Ты невольно становишься плаксивой, кисейной бабой, а мужчины ненавидят плакс и лишь единицы из них, вырастая, предпочитают кисель вместо кофе. Им нужно ядрёность, а кисель – это на раз…