– Ну же, ответь мне!
Он попытался вспомнить, когда он видел своего друга с женщиной… Он видел его с женой… женой, снова с женой, потом одного… опять одного и снова одного… Он не мог вспомнить, когда бы он видел его хотя бы с одной женщиной, кроме жены…
– Знаешь, в чем проблема, Рэй? Ты готов бросить к ногам женщины весь мир, а она выбирает не твою планету! Что им нужно? Почему этому дерьму не учат в школе? Тебя учат математике, которую ты можешь освоить при желании и сам! Тебя учат, как строгать скворечники, то чему ты можешь научиться из учебников! Но тебя никто не научит действительно сто́ящему внимания! Всему чему нас учат, черта-с два пригодится нам в жизни! Потому что тебя не учат тому: как сохранять брак, как жить сча́стливо в своей семье и как, потом не свихнуться, когда ты её теряешь! Есть множество центров, алкоголиков и зависимых от чего-либо, но нет, ни одного центра, куда можно было бы прийти и сказать: «я зависим от этого человека!». – Он потушил окурок и закурив новую сигарету прошёл и сел на диван, с грохотом опустив на стеклянный, журнальный столик бокал. – Никто не учит тебя тому, как потом жить, забывать. Как войти в мирное русло, в прошлую жизнь или хотя бы новую, не чувствуя себя напрочь разбитым. Знаешь, что такое, когда ты зависим от человека? Это когда ты даже имя себе произносить этого человека не позволяешь. Это как рана – главное не трогать и вроде не болит! Вроде, но это «вроде» – не значит, что это так. Вроде, это вроде ширмы, где ты прячешься за повседневностью, чтобы не позволить себе съезжать по стенке на людях. Когда я женился, думаешь, я знал, что потом, самый счастливый день моей жизни обернётся для меня катастрофой? Никто не предупреждает о том, что такое возможно. Что в один миг твоя спокойная, размеренная жизнь превращается в пепелище. Просто потому, что ты не был к этому готов!
Рэй молча, докуривал сигарету, подошёл к Оливеру и хлопнул его пару раз по плечу. Он не знал, что сказать, действительно, что можно сказать, тому человеку, кого вряд ли что-либо способно утешить. Он потушил окурок в пепельницу, среди гробовой тишины было слышно, как тухнут угольки и сигарета царапает пепельницу. Повисла пауза. Оливер не поднимая глаз, смотрел на бокал, что вертел в руке. Сколько таких, живущих памятью… Виноваты ли они, что не могут забыть или это нужно пройти, чтобы отболело, или само, как рана, зажило? Он не знал ответ на этот вопрос, но он знал, что самое время, оставить его одного, ведь когда у мужчины случаются такие разговоры, его как после секса, лучше не трогать и дать поспать.