– Ты что, дурак! Совсем ошалел?! – рявкнул Саша и отвесил ему сильнейшую пощёчину. Ванька отшатнулся, с трудом удержавшись на ногах. Пульхерия ахнула и прижала ладонь ко рту, Елизавета Владимировна осуждающе воскликнула:
– Саша! – но всё это ещё боле разозлило молодого барина, он вскочил, занёс руку для следующей оплеухи, Ванька инстинктивно прикрыл лицо локтем, и Саша со всей силы обрушил удар на мощное предплечье крепостного. Вскрикнул от боли и уже другой рукой вцепился слуге в волосы:
– Не сметь закрываться, не сметь! – беснуясь, кричал он и рвал Ваньку за волосы, заставляя опуститься на пол. Когда слуга упал на колени, несколько раз ударил его по лицу, разбив губы и нос…
– Александр! – гневно вскричала пришедшая в себя Елизавета Владимировна. – Остановись! Приди в себя!! Я приказываю тебе!
Окрик матушки подействовал на сына, он прекратил избивать слугу и остановился, тяжело дыша. Ванька, сглатывая кровавую слюну, чтоб не замарать господский пол, шатаясь, распрямился, прижав рукав к лицу. Пульхерия, замерев, смотрела на происходящее, глаза её метали молнии, она порозовела от возмущения.
– Александр Андреич! Что ж это такое?! – воскликнула она. – Как вы можете так обращаться с людьми?!!
– Захочу – вообще убью! – уже совершенно равнодушно сказал Саша. – А если всё останется по-прежнему, – он со значением посмотрел на жену, – убью завтра же.
Пульхерия задохнулась. Елизавета Владимировна строго сказала:
– Ваня, иди приведи себя в порядок!
Слуга поплёлся к двери, но грозный оклик хозяина остановил его:
– Стой, холоп!
– Что, ваша милость? – глухо пробормотал он.
– Прибери за собой, свинья! – барин ткнул пальцем в пол, на котором тускло мерцали кровавые брызги. Ванька, опустившись на колено, рукавом затёр кровь.
– Можно идти, Александр Андреич? – спросил, не поднимаясь с колен.
– Иди, свинья, – милостиво разрешил он.
– Александр! Что ты творишь!! Учили ли мы тебя этому?! – гневно обратилась к сыну Елизавета Владимировна.
– Прости, матушка, не сдержался; не хотел, да кружев жалко стало: ведь ты их для меня из Италии выписывала! Вспылил.
– Отец твой тоже горяченек был, – барыня слегка остыла. – Но так поступать не след, сын мой! Мы с твоим отцом людей не обижали! И тебе то же завещаем!
– Ну, матушка, прости, – Саша омыл руки в чаше с розовой водой и брезгливо стряхнул капли. – Давайте же трапезничать!