Мило поболтав с Елизаветой Владимировной о то, о сём, подробно обсудив её здоровье, Саша приступил к самой важной части беседы.
– Матушка, я как следует обдумал ваши слова насчёт женитьбы… – он сделал многозначительную паузу.
– И? – оживилась мать.
– И… пока ничего не решил! – воскликнул Саша. – Ну, в самом деле, матушка, как я могу принять решение, не видя невесты, не зная, кто она, что она?! Как?!
– Но, дружочек мой, – разволновалась барыня, – ты ведь сам вчера выскочил от меня как ошпаренный, слова не дал вымолвить! А я бы ещё вчера тебе всё-всё рассказала!
– Ну, вчера-то было одно дело, а сегодня – другое, – туманно сказал Саша. – Да и вообще, матушка, я хотел бы… взглянуть на невесту. Хоть одним глазком! При всём моём уважении к вам, понравится ли она мне так, как, вижу, угодила вам?
– Коли хочешь, дружок, так и сделаем! – обрадовалась Елизавета Владимировна (надо же, сын перестал брыкаться, и всего-то одна ночь прошла!). – Нынче же отправлю нарочного с письмом, а завтра и ты поедешь!
Дело было слажено. Оба радовались. Мать даже не предполагала, что сын может строить какие-то козни супротив её решения.
– Ванька! Умываться! Исподнее чистое! Камзол новый тащи, да башмаки не забудь, те, с красными каблуками! – Саша вертелся, прихорашиваясь, перед маленьким зеркалом. – Что за зеркала в этом трактире! Погляди, хорош ли я? – он повернулся к слуге.
– Чисто жених! – одобрил Ванька.
– Ну что ж, это славно, – внимательно глядя на него, сказал Саша. – А теперь слушай мой план…
И он обстоятельно поведал Ваньке, что от него требуется. Слуга обомлел, мало того – перепугался до смерти.
– Мин херц, да как же я смогу?! Как же, ведь это обман!! Ежели барыня узнает, мне не поздоровится! Да и не только мне… А Пульхерия Ивановна-то чем провинилась перед вами, что так над ней пошутить хотите?! А опекуны её дознаются потом…
Оплеуха прервала не совсем внятный монолог.
– Тебя кто-нибудь спрашивал? Кого-то интересует, что ты думаешь?! – Сашины глаза метали искры. – Делай так, как велю! Опекуны её на свадьбу не приедут, рады, небось, что с рук племянницу сбудут. А если девица и поймёт, что её обманули – куда ей деваться-то?! Без приданого толкового да без родителей… Промолчит! Не промолчит – ей же хуже! А мне всё едино, на ком жениться, хоть на жабе пупырчатой… Понял? Не слышу!