Барыня опять остановилась, лицо её исказилось, из правого глаза потекла слеза.
– Теперь о главном… Саша, достань из верхнего ящика трюмо бумагу с печатью и подписью…
Саша повиновался.
– Читай.
Саша начал бормотать, потом остановился и воскликнул:
– Вольная на имя Ивана Андреевича Зарецкого? Это кто такой? Ванька?! Матушка, да вы не в своём уме!! Вы… вы с ума сошли! – в негодовании он вскочил, швырнул листок на стол и заметался по комнате.
– Как вы можете отпускать на волю этого… смерда?! Эту… свинью?!
– Саша, сядь и послушай, – твёрдо сказала Елизавета Владимировна. – Сядь, сынок.
Молодой барин в ярости скрипнул зубами, но матери послушался, опустился на кровать, но за руку не взял.
– Дело в том, милый, что Ваня – твой брат.
– Что??? – Саша вскочил. – Что такое вы говорите, матушка?!
– Твой сводный брат по отцу. Старший брат, – барыня тяжело дышала, видно было, что силы её на исходе. – Андрей Александрович очень убивался по старшим сыновьям… искал утешения, а я была очень слаба, опустошена и разбита… жила своим горем… когда он мне сказал, что у Татьяны будет ребёнок от него… я не обиделась… не расстроилась, а обрадовалась… думала, глядя на мальчишку и видя в нём себя, он успокоится… А потом сама понесла… ты родился… мы решили, что вы будете хорошими друзьями… Теперь пришло время открыть правду. Саша, – она обратила взгляд на сына, – ты должен всё рассказать брату… дать ему вольную. Наследство поделите на две равные доли… у него такие же права, как и у тебя… Это было последней волей твоего отца… и моей…
Она с неожиданной силой сжала руку сына:
– Саша… крестись на образа и клянись, что исполнишь нашу волю!… Клянись… – она закашлялась и стала задыхаться, но глаза неотступно следили за юношей. Саша повернулся к иконам, перекрестился, скривив рот, и сказал:
– Клянусь!
– Да будет воля твоя… – пробормотала Елизавета Владимировна. – Позови исповедника…
Но священник не успел выслушать исповедь: барыня впала в беспамятство, взор её помутнел, она ничего не слышала и не понимала. Пролежав несколько часов, она тихо скончалась, так и не успев покаяться в своих грехах.
Когда во всеуслышание объявили, что Елизавета Владимировна преставилась, среди дворовых воцарилось горестное молчание. Они знали, что теперь их жизнь изменится раз и навсегда и что перемены эти далеко не к лучшему…