– Бред какой, – протянула я.
– Бред не бред, а ступай-ка ты, дева, отседова. Полночь – то близко, – раскатисто, так, что с деревьев спорхнули вороны, засмеялся мужчина, блеснув окровавленными зубами.
– Что?!– не поверила я глазам. – Еще раз!
– Ступай, говорю я…
– Нет, засмейтесь, пожалуйста!
– А. Ахахаха,– зашелся он.
– Тьфу, показалось, – развернулась я уходить, поняв, что на его через один металлических зубах бликует рыжий фонарь.
– Как знать, как знать…– услышала я в спину, оглянулась, чтобы сказать "До свидания", но собеседника за спиной не обнаружила.
Служба
Майским вечером я сидела на скамейке во дворе, ломала пополам сигареты и пуляла их в стояшую рядом урну. Я часто так развлекалась, особенно, когда нужно было обдумать что-то важное. Никакого смысла в этих действиях не было, но в том и крылся их смысл – отвлечься пустым занятием от гнетущих мыслей.
Моя скамейка скрывалась от двора и дороги за пышными кустами диких роз и сирени. Сквозь их ветви я могла разглядеть «внешний» мир: тротуар, машины, прохожих, меня же в густой тени видно не было. За это я и любила это место и сбегала в него при любой возможности.
Увлекшись ломанием сигарет, я не заметила, как ко мне на скамейку подсела женщина.
– Как тут хорошо, – вздохнула она, стукнув палкой о кованую ручку скамейки. – Найдется сигаретка? Или переломала все? – спросил она, рассматривая меня.
На вид ей было лет шестьдясят. Мышиного цвета пальто, розовый вязаный берет, старомодные ажурные перчатки, то ли антикварная, то ли самодельная огромная, во весь воротник, брошь. Женщина держала спину прямо, говорила тихо, но четко и это все, как мне показалось, выдавало в ней как минимум учителя. Но, не желая начинать разговор и делить с кем-то свой спрятанный от мира уголок, я молча протянула ей полупустую пачку.
– Я две возьму. Нет, три, – подумав, сказала женщина. – Никак курить не брошу. Уже и сына просила, и внука – прячьте от меня сигареты. Они прячут, а я нет-нет, да вот попрошу у кого-нибудь, – вздохнула она. – А зажигалка найдется?
Я протянула ей зажигалку.
– Да вот в церковь иду, грехи отмаливать, – продолжила она, прикуривая. – Да лечиться от этой бесовшины, – показала она взглядом на сигарету. Ты была в той церкви? – кивнула она на угол дома, виднеющийся из-за куста сирени. – чего молчишь-то, немой? – сочувственно посмотрела она на меня.