И он просто развернулся и вышел, ни разу не обернувшись и не пожелав услышать мои слова, что я ему обязательно бы сказала. Ушел, закрыв за собой дверь, а через миг сквозь стену проскользнуло новое облако тьмы, окутавшее меня, только на сей раз не дарующее спокойствие, а утягивающее куда-то на мутное дно, где было тихо и тепло.
* * *
За свою жизнь я совершил многое. Убивал, уничтожал, создавал заново. Всегда действовал решительно и никогда не колебался. Никогда не сожалел. Всегда знал, что сделал то, что было нужно.
Знал это и сейчас, но все равно не мог избавиться от неприятно тянущего чувства в груди.
Мне было жаль эту девочку. Этого ребенка. Она была маленькой по всем меркам моего мира. Неопытной, невинной, вызывающей неконтролируемое желание защищать. Еще там, в подземелье, куда ее притащили ищейки, появилось это желание – спрятать ее от всего мира. И от себя в первую очередь. Закрыть в высокой башне на тысячу замков, чтобы ничто и никогда не могло испортить ее невинной красоты.
А теперь она стала магом Смерти.
Катастрофический просчет с моей стороны. Не хочу и не буду оправдываться, но раньше ни один маг Смерти не пытался проникнуть в мой дом. Мой просчет. Выяснить, как он оказался на защищенной территории, так и не удалось, есть лишь предположение: Снежинка.
Нет, она его не провела, во всяком случае, осознанно. Она выступала в роли якоря – на ней остался отпечаток его магии, по которому на нее вышли ищейки и по которому сам Сах пришел к ней. Зачем он это сделал, тоже пока не понимаю, но подлянку мне подстроил знатную.
Зато было кое-что, о чем я точно не жалел: Снежинка осталась жива.
По ее грустным глазам и так видно, что этот ребенок пережил слишком много страданий, лишить ее жизни было бы непростительным преступлением.
Хотя, да, она стала магом Смерти, и уже к утру об этом будут знать все. И я сожру собственный язык, если хотя бы половина мира не попытается ее убить.
Кахэш!
Не скажу, что я ненавидел себя в этот момент за все совершенное, но врезать себе определенно хотелось.
Первый раз – за непростительный просчет.
Второй раз – за упущенного в суматохе Саха.
Третий – за стертые воспоминания Снежинки.
Нельзя было делать это, но иначе она бы просто не смогла. Я видел, сколько боли приносят ей воспоминания о брате, как трудно ей понять и принять его смерть. А теперь, наложенное на ее силы, это убило бы ее. А вместе с ней и всех нас.