Грудь его защищена особой пластиной – мезотоном.
Усики у него длиннее и чувствительнее, чем у других обитателей.
Этот молодой самец-производитель надолго остается на куполе – погреться на солнышке. Затем, хорошо согревшись, он возвращается в город. Он временно входит в касту муравьев-«тепловестников».
Он перемещается по третьему нижнему ярусу. Здесь все по-прежнему пребывают в глубоком сне. Скованные холодом тела оцепенели. Усики поникли.
Муравьи все еще видят сны.
Молодой самец протягивает лапку к рабочей особи, желая разбудить ее теплом своего тела. Это прикосновение вызывает приятный электрический разряд.
После второго звонка послышались тихие шаги. Дверь открылась, но не сразу, а после того, как бабушка Августа сняла предохранительную цепочку. После смерти двух своих детей она стала затворницей в маленькой квартирке площадью тридцать квадратных метров и жила воспоминаниями о прошлом. Это не шло ей на пользу, но душевной доброты у нее в результате не убавилось.
– Знаю, это прозвучит странно, но надень тапки. Я натерла воском паркет.
Джонатан повиновался. Августа засеменила впереди, ведя его в гостиную, где бо́льшая часть мебели была зачехлена. И все же примоститься на краешке дивана так, чтобы не сдвинулся чехол, ему не удалось.
– Я так рада, что ты пришел… Веришь ли, накануне я как раз собиралась тебе позвонить.
– В самом деле?
– Представляешь, Эдмонд оставил мне кое-что для тебя. Письмо. Он так и сказал: «Если умру, передай это письмо Джонатану во что бы то ни стало».
– Письмо?
– Письмо, да, письмо… Гм… вот только не помню, куда я его положила. Погоди-ка… Он дает мне письмо, я говорю, что спрячу его, и кладу в коробку. Кажется, в одну из жестяных коробок в большом стенном шкафу.
Шаркнув раз-другой шлепанцами, она застыла на месте, так и не успев толком сдвинуться с места.
– Ты смотри, какая же я глупая! Ну как я тебя встречаю! Хочешь чаю с вербеной?
– С удовольствием.
Августа ушла на кухню и загромыхала кастрюлями.
– Рассказал бы, что у тебя новенького, Джонатан! – бросила она.
– Все не так уж плохо. Вот только с работы уволили.
Старушка на мгновение просунула в дверь седую головку, потом с серьезным видом показалась в проеме целиком, в длинном синем фартуке.
– Что, выгнали?
– Да.
– А почему?
– Видишь ли, слесарное дело – штука хитрая. Контора «Спасите наш зам