Странник кивнул и достал из-за спины деревянную идеально отшлифованную палку, чем породил сотрясающий гнездовье смех огромного ящера. Но страннику было все равно. Все равно на то, что его рост сопоставим лишь с размером коготка этого дракона. Ему было все равно, что он никогда не сражался с ему подобным. Все равно на неисчислимое количество трупов внизу.
Он шептал. Шептал, потому что привык, а не потому, что это на самом деле требовалось. Убеждать мысленно гораздо труднее, особенно, если надо убедить палку.
"Меч, разящий любого дракона", – шептал он. Деревянная палка зашлась янтарным светом и изменилась. Ее древко превращалось в блестящий клинок, эфес в виде двух, мучающихся в агонии драконов и рукоять, которая так хорошо легла в руку странника.
"Я – бывалый убийца драконов", – снова прошептал он, пока огромный ящер отходил от очередного приступа смеха. Теперь янтарным сиянием зашелся сам странник, чувствуя, как его мышцы сами встают в нужные позиции.
– И последнее, – прокричал он, глядя в синие глаза дракона. – Ты очень слаб!
Огромный ящер сам не понял, почему сила покинула его. Его туша с грохотом упала в гнездовье, ломая несколько ледяных выступов.
Странник медленно шел. В полумраке бликовал его меч. Дракон не знал. Он не понимал, что с ним произошло. Он не знал того, кто стоит перед ним. Не знал, но очень хотел. Но гордость брала свое. Даже на смертном одре он не опустился до того, чтобы узнать имя своего убийцы. Неважно, насколько его кончина будет унизительна, он примет ее с честью.
Размашистым и легким ударом незнакомец поддел несколько чешуек беззащитного дракона и резко лишил его их. Ослабленный противник протяжно прохрипел. Капли крови начали проступать на оголенной и нежной коже, более не защищенной хитином.
– Прости, – мягко проговорил незнакомец и снова взглянул в узкие щелки зрачков ящера. – Ты не чувствуешь боли.
Он говорил уверенно, а дракону очень хотелось ему верить. И он верил. И он не чувствовал боли. Не чувствовал, как нарушитель его спокойствия нещадно сдирал с него хитиновые щитки, не боясь запачкать себя прозрачной плазмой крови, да и самой алой жидкостью. Он не чувствовал, как холодный металл вонзался в его нежную розовую тушу, разрезая ее словно масло. Не чувствовал и не хотел смотреть, прекрасно осознавая с каждым мгновением то, как жизнь медленно покидает его.