…Несмотря на то, что стояло лето – пора отпусков, жизнь в банке бурлила. Во вновь отстроенном правом крыле здания шел ремонт. Именно там должен был появиться новый конференц-зал, взамен старого – маленького и тесного. Ремонт планировали закончить к приезду Главного и к ее первому заседанию. И хотя это была не Иринина зона ответственности, все равно она волновалась: ведь если зал не будет готов к сроку, заседание придется проводить в старом помещении, и Главный останется недоволен.
Хозяйственными работами в банке ведал некто Павел Максимович. В старые времена он безыскусно бы назывался «завхоз», но сейчас на дверях его кабинета красовалась гордая табличка «Начальник хозяйственного департамента». Несмотря на табличку и возложенные на него обязанности, Павел Максимович частенько «выходил из строя», не выдержав поединка со спиртными напитками, к которым он, как бывший военный, испытывал мощную симпатию.
Если Павел Максимович был «в строю», и случалось чрезвычайное происшествие – отключался свет, прорывались трубы, или одновременно заканчивались чернила в принтерах на всем этаже, завхоз развивал бурную деятельность. Словно командир на линии фронта, он формировал стройные шеренги уборщиц, сантехников и электриков, готовых по первой команде ринуться в бой. Но если происшествие настигало его в период «адаптации» (синоним, придуманный банковскими острословами для некрасивого слова «запой»), то уборщицы и электрики, забыв о перегоревших лампочках и переполненных мусорных корзинах, коротали время за просмотром дневных сериалов в служебной комнатке на первом этаже. От увольнения беднягу спасало лишь то, что, по слухам, он приходился дальним родственником кому-то из членов правления.
Именно поэтому Ирина беспокоилась. До заседания оставались считанные дни, и сегодня Главный, позвонив лично (что само по себе давало повод для размышлений), вкрадчиво поинтересовался, все ли готово. Этот звонок, а также отсутствие Павла Максимовича на рабочем месте, ранним июльским утром привели ее с помощницей в будущий конференц-зал.
Несколько ведер с грязной водой, гора мусора и полное отсутствие строителей, подтвердили, что тревожилась она не зря. В еще не застекленных оконных проемах летал тополиный пух, а на стене, словно обобщая увиденное, красовалось нехорошее английское слово «fuck».