Эх, хорошо друзья-романиста из «Ядовитой бригады» не видят, как их бывший вожак у всего Рима на виду жмет руку рьяному лациале. Ощущение было до ужаса странное. Он как будто смотрел кино про самого себя и старого закадычного врага, а по спине опять пробежал озноб от холодного ветра.
– Где ты сейчас?
– Все там же, в Гарбателле… А тебе зачем? Ты бы и правда, ехал уже. Тебя жена ждет.
– Хорошо, увидимся там. Я к тебе заеду, как только смогу… – Бруно слегка наклонил голову и наконец-то убрался, залез в машину, и дверца за ним захлопнулась.
Кричать ему вслед «какого черта, Центурион?!» или «чтоб и духу твоего в Гарбателле не было, долбанный лациале!» было бы полной глупостью, и лишним поводом прикопаться для журналюг и полиции. Теперь, когда эти жаждущие крови акулы лишились свежей жратвы в лице супругов Гвиччарди, их внимание закономерно перекинулось на «неизвестного спасителя». Но Луке не хотелось быть ни героем интервью в сомнительной газетенке, ни фигурантом полицейского протокола. Пора было делать ноги, даже если для этого придется прикинуться мертвым.
****
Пятью годами ранее.
18 сентября 1990 года,
Рим, Гарбателла, автомастерская Сантини.
Двое мужчин стояли у входа в автомастерскую. Между ними шел спокойный и как будто мирный разговор, но напряженные плечи и спины, и яростные взгляды, которыми они сверлили друг друга, выдавали, что миролюбия в них не больше, чем в котах перед дракой.
– Ты что, условия мне ставишь, Центурион?
– Ты все правильно понял, Принц. Выбирай, или ты ремонтируешь мою машину, или я подаю заявление о нападении и порче имущества.
Лука обнажил белые зубы в улыбке, больше похожей на оскал:
– У меня тоже есть условие: ты извинишься перед Джованной. И заплатишь ее врачу.
– А если я откажусь?
– Откажешься – уедешь отсюда не на своей крутой тачке, а на санитарной машине. И подавай потом хоть сто заявлений, мне насрать.
Бруно скрестил на груди руки и покачал головой:
– Я один, вас шестеро – вот ты и строишь из себя крутого, Принц. Легко быть храбрецом посреди стаи.
Лука хмыкнул:
– Хочешь сказать, ты круче, Центурион, потому что не зассал приехать в одиночку? Может, у вас и принято бить вшестером одного, но у нас по-другому. Тебе еще в прошлый раз предлагали честную драку.
– Вот я и приехал продолжить тот разговор, но без присутствия женщин. Как мужчина с мужчиной.