Сказка древнего Чиргара - страница 5
Родители Ашура не знали, куда он пропал, им оставалось только молиться и надеяться, что он жив, ведь они так любили его…
Однажды Зухра и Ташиб, собрав лучшие кувшины и бережно погрузив их в двухколесную арбу, запряженную ишаком, отправились в Чахру на базар. Ташиб не хотел ехать, но и отпускать Зухру одну он тоже не мог. До Чахры они добрались только к вечеру, и устроились на ночлег во внутреннем дворе караван-сарая, который приютил не только мелких ремесленников из окрестных сел, но и купцов, пилигримов со всех концов Эристана и даже из-за его пределов. Там-то родители Ашура и услышали о чудесном выздоровлении наследника эмира и о том, что завтра его покажут народу.
Зухра и Ташиб уже спозаранку были на базарной площади и расположились на обочине дороги, которая вела к дворцу эмира. Ровно в полдень из ворот дворца выехали всадники на украшенных голубыми попонами лошадях. Глашатаи и трубачи возвысили свой голос над всеми, кто был на площади:
– Наследник эмира Эристана Мирзы Шакир-заде принц Шахрир!
Трубы трубили так громко и блестели так ярко, что на какое-то мгновение старики растерялись. Но из ворот дворца выбежали бесчисленные слуги и непонимающих стали бросать на колени. Зухра и Ташиб неловко опустились на землю и склонили головы.
Медленно, на белом коне, в развивающемся красном плаще, с пером павлина на тюрбане мимо них ехал их сын Ашур. Что-то необъяснимое заставило Зухру чуть приподнять голову.
– Сынок, – прошептала она, протянув руки. Но Зухра не успела даже поделиться радостью с мужем, как к ней кинулся один из многочисленных безликих слуг эмира, в черном плаще и скрывающем лицо капюшоне, и незаметно вонзил ей нож в грудь. Она как бы обмякла от нечаянной радости, присев и низко, до земли опустив голову.
Услышал ли её Ашур? Когда он выезжал из ворот, его охватил невообразимый восторг. Сбывались самые смелые его мечты. Он, Ашур, сын эмира. Или, он – Шахрир, сын эмира. Впрочем, какая разница. Теперь его будущее определено. Его ждут великие дела. Он принесет много пользы своему народу и прославит свое имя.
«Сынок? Что это за шелестящий звук?» Он посмотрел вокруг себя, на других всадников, но не опустил головы, поэтому ничего не заметил.
Поздним вечером, когда небо черным бархатом опустилось на Чахру, Ашур собрался в город. Он оделся как простолюдин, и никто, даже он сам, не смог бы узнать в нём сына эмира. Его плоть хорошо помнила то время, когда он был сыном гончара. Даже глаза как бы ушли вглубь, запрятав свой новый блеск уверенной силы. Ашуру было интересно, что о нём говорят простые люди на площади.