Скорая приехала спустя такой промежуток времени, что совершенно не оправдывала свое название.
Водитель, грузный пожилой дядька с абсолютно лысой головой, выглядел очень спокойным. Даже слишком. Видимо, работа накладывает отпечаток равнодушия. Или хладнокровности. А Александра уже не знала – орать или падать в обморок от паники, ужаса, который сковал льдом все тело. Она с трудом говорила, с трудом соображала. Казалось, что они специально долго возятся, тянут время, поэтому она постоянно пыталась торопить врачей, кричала. Матом.
Женщина-врач, уже запрыгивая в скорую, попыталась сделать замечание:
– Девушка, я все понимаю, но можно поменьше матов?
– Вы мне предлагаете Пушкина цитировать? – огрызнулась Алекса в ответ. Уши заложило и, кажется, мозг тоже. Она в шоке смотрела на закрывающиеся двери.
– А я? А мне как?!
– Машина ваша? – неуклюжей «утиной» походкой подошел водитель.
– Да.
– Садитесь за руль, – с прежним спокойствием проговорил пожилой водитель скорой, – езжайте максимально близко, я буду заранее включать поворотники. Ехать будем быстро, старайтесь не отставать, чтобы не потерять нас из виду.
Алекса кивала, пытаясь уложить все в голове.
– Ну и чего замерла? По матрешкам – и погнали!
– К-куда? – Неожиданно непонятные «матрешки» вернули ее в реальность.
– В машину. – Легонько хлопнув растерянную и уже продрогшую Алексу по плечу, водитель поспешил в кабину.
Она рванула к машине, в которой продолжала противно пищать автоматика. Захлопнув дверь и выключив магнитолу, глубоко вздохнула. Все, истерить некогда. Теперь нужна полная концентрация.
Ехать за скорой, нестись на красный и пролетать перекрестки оказалось той еще задачей. Конечно, она и в обычной жизни часто пролетала на желтый, но тут все было на грани! Хотя спроси, какой дорогой они ехали или куда вообще – ничего не вспомнить! Александра, как бык за красной тряпкой, мчалась за пытавшимся убежать белым пятном скорой. В голове играла какофония из воя сирены, скрипа дворников и барабанившей дроби дождя. А в мозгу дробь выдавал стук сердца.
Нет! Он не может умереть. Нет. Не сейчас. Не так.
«Что там, внутри скорой? Он жив? Почему так долго едем?»
Она бубнила это всю оставшуюся дорогу, безуспешно вытирая с лица следы дождя. И собачонка, сидевшая на панели, привычно соглашалась, интенсивно кивая пластиковой головой.