– А если я не уничтожу его?
– Тогда ты увидишь, как я умру, и после этого убьешь этот гребаный мир.
И она поцеловала меня, обняв так крепко, что мне стало не по себе. Ведь меня никто не обнимал, кроме моих братьев, и то все мои воспоминания как будто сон. Который я вижу из ночи в ночь, иногда мне кажется, что это совсем не сон, но утром, открыв глаза, осознаю, что всё-таки сон.
Но Леона здесь, и она не мой ночной кошмар, и потому я ее обнял, поцеловал в шею, она такая нежная. Леона немного вздрогнула от щекотки моих губ. Потом привыкла, и уже улыбка посетила ее уста. В момент уткнулась носиком, будто я большая тучка, мягкая и пушистая. Я видел, как она меня обнимает своими ручками, маленькими и нежными. Хотел вот так вечно быть в её объятиях и целовать, но ей осталось еще две недели, а мне только неделя.
И что мне теперь делать? Наверно, рассказать сон, который мне вроде постоянно снится, хотя я даже не знаю, сколько мне лет, недель или дней. Я уже ничего не знаю и не понимаю, где реальность, а где сон.
Ведь он начинается с того, что я стою перед двенадцатью всадниками, моими братьями, или кто они такие. Все поздравляют меня с тем, что я стал Тринадцатым всадником Апокалипсиса. Кругом яркий свет, прекрасный голос нам говорит, что мне делать. Кто я такой и почему должен это сделать.
Я видел прекрасный город, сад, много людей, хор ангелов, которые поют «Аллилуйя Всевышнему, Аллилуйя». Я видел, как все счастливы, все улыбаются и радуются просто тому, что они вместе.
Мне дают прекрасные белые латы, мой огненный меч и подводят к краю города, где я вижу Землю и все, что там происходит. Я вижу много зла, много греха и все непотребства, которые эти существа делают.
Вдруг мой взор переместился в конкретное место, где толпа просто разрывает маленькую девочку, я не хочу описывать эту жестокость. Как только я увидел это, хотел спрыгнул, но меня что-то не пускало. Я снял латы, отбросил меч, но все равно не мог прыгнуть вниз, как будто невидимый барьер или стекло меня не пускало. Отрываю крылья и чувствую непередаваемую боль, когда оторвал лишь левое крыло, в тот момент сомневался, отрывать ли правое…
Только боль той маленькой девочки мне давала силы преодолеть свою боль, и лишь оторвал крылья, мне даже не пришлось прыгать, я просто упал. И потому у меня не было ни крыльев, ни моих доспехов, и вся моя одежда сгорела в атмосфере, и вот я, голый, лечу вниз. Падаю на поле битвы, где много существ со способностями воюют между собой. Но той девочки уже не было, я пытался ее разыскать, но бесполезно, лишь толпа монстров воюет. Я думал их остановить, чтобы в толпе разыскать ее.