Это что же получается… Мой неудавшийся визави сидит в метро и ждёт меня, а я как будто не пришла? Что я скажу Юльке? Как я буду смотреть в глаза Максу???
«Послушай, – Александр взял мои руки в свои. – Если бы у нас были общие друзья, которые бы предложили нас познакомить, я бы ни секунды не задумывался».
Я всё ещё занималась моральным самобичеванием, поэтому для меня это произошло так неожиданно, что я тупо уставилась на сплетенье наших рук, не зная, как себя повести. Джейн Остин на моём правом плече залилась краской и порекомендовала прервать внезапную близость и смелые речи. Кэндэс Бушнэлл, грациозно восседая на левом, закатила глаза и безапелляционно заявила, что мне давно нужен хороший мужчина, и он передо мной, так что, мол, действуй. Но тут из тёмных уголков сознания проявился Чак Паланик: «Что ты о нём знаешь, вообще? Он не тот, за кого ты его принимала».
Меня бросило в холод. А ведь правда… Человек, которого я нашла в метро; он принял какую-то подозрительную коробку из рук не менее подозрительного персонажа; он сразу согласился на встречу с незнакомой девушкой, практически с ходу пригласившей его на прогулку (вот ведь как ситуация разворачивается!); не прошло и часа, как он держит меня за руки и пытается втереться в доверие!!! А вдруг он маньяк?!?!?
«Да ну какой же я маньяк?» – он вроде даже обиделся. Я что, сказала это вслух?! Льюис Кэрролл весело покачивал головой: «Всё чудаковатей и чудаковатей!»
«Нет-нет, прости, это всё… В общем, не важно, я просто не могу поверить, что всё это действительно происходит». – Я всё испортила. Мне хотелось разреветься.
«В любом случае, у нас всегда есть два варианта: разойтись по домам, сделав вид, что этого недоразумения не было, или составить друг другу компанию на оставшийся вечер. Я не маньяк, честное слово. В конце концов, это ты подошла ко мне», – он улыбнулся.
«Да, получается, маньяк – это я». – Ох, что за бред я несу?!
Он вежливо улыбнулся, пропуская глупость мимо ушей.
«Ты, наверное, проголодалась после работы? Пойдём покушаем?»
Кивок и слабая улыбка были моим ответом. Похоже, я не способна выдавать ничего, кроме согласия…
А ведь как раз от еды я бы сейчас воздержалась. Аппетит был изгнан испытанным стрессом, желудок вдруг стал акробатом цирка Дю Солей, и последнее, чего бы мне хотелось, так это давать этому предателю-эквилибристу пищу «для размышлений» – «молчать» желудок точно не станет ввиду обстоятельств. Но я ведь не одна, надо и о нём подумать. Наверняка он голоден.