Конечно, XVIII век есть XVIII век: технологии “защиты окружающей среды” – по терминологии нынешнего времени – были тогда, естественно, не такие “продвинутые” как сейчас. Но вот что странно… действовали они весьма успешно, в чём я лично убедился, когда первый раз приехал в Людиново в 1952 г. Дом, где до войны жили мои родители, а в описываемое время проживали мама отца Анастасия Фёдоровна Гольцова и его сестра Мария Васильевна Дмитриева с семьёй, стоял на улице Первомайской, которая “упиралась” в реку Неполоть (от дома до воды всего-то метров 150). Время было летнее и я, вместе с местными мальчишками, целыми днями пропадал на реке. Чистая, прозрачная вода, изобилие рыбы и раков. Нередко нас посылали на реку за пескарями, чтобы пожарить к обеду. Мы брали кастрюлю, а вместо рыболовных “снастей” использовалась майка, которую связывали с верхней стороны узлом. Выходили на перекат рядом с берегом и… через 20–30 минут дело сделано: кастрюля полна пескарей. А ведь на этой реке к тому времени уже 200 лет (двести!!!) стоял металлургический завод и река протекала практически через его территорию. Как объяснил мне отец, законы того времени, относящиеся к охране природы были весьма “жёсткие”, а главное – следили за их соблюдением очень строго и если бы хозяин завода допустил нарушения, особенно по загрязнению реки, то штрафы сразу могли привести к его банкротству и он бы лишился возможности продолжать свою деятельность. А вот у нас в Сызрани этот завод, эвакуированный из Людиново в 1941 г., был поставлен на берегу небольшой речки Крымзы, где в раннем детстве мы купались, благо была она недалеко от нашей улицы. В результате, через тридцать с небольшим лет соседства с заводом эта речка превратилась в зловонный ручей, а к настоящему времени практически исчезла. Как говорится – сравните. Неплохо бы нашим чиновникам брать со своих предшественников пример отношения к столь важному делу как сохранение данных нам природой богатств страны и поменьше рассуждать о необходимости защиты окружающей среды, а побольше “власть употреблять”.
Но это я отвлёкся. Вернёмся к дальнейшему повествованию.
Время, с которого могу достаточно полно и достоверно писать о своих воспоминаниях, относится к концу 1940-х годов. От более раннего периода у меня остались только отдельные обрывки, память о каких-то ярких эпизодах добрых и трагических событий, просматриваемых сквозь густую пелену у дна “колодца времени”. По ходу дальнейшего повествования расскажу и о них и о некоторых странностях моей памяти, связанных с ними.