— Эй, ты! — В спину прилетело что-то длинное и мягкое. —
Философ, присоединяйся к нам, мы тут шикарнейшие сосиски едим, и
тебе парочку оставили.
— Сосиски, значит, едите, — Андрей обернулся и скептически
оглядел компанию. — Салааги! Кто же их так жарит. И вообще, что это
за еда у костра такая. Вот бы картошки да в угольках…
— Размечтался!
— Не согласен! Категорически, не согласен. Вот если бы я сказал,
двигайся, ты, — он бедром подвинул ближайшего соседа у костра, — и
налейте, вообще-то, мне чая, а то зовут и чаю не наливают, что за
гостеприимство.
— Так что тебе нужно было сказать, чтобы размечтаться?
— А, да. Вот если бы я сказал: вот бы зелёных кедровых
шишек…
— Шишки-то тебе зачем? — Люди засмеялись в полный голос.
— Эй, вы, там! Можно потише, мы тут спать пытаемся, между
прочим.
— Звиняйте!
— Так шишки зачем? — Почти шепотом повторили вопрос. Интонация
заставила снова покатиться от хохота, зажимая рот руками.
— Дураки, вы! Не те шишки. Кедровые, то есть сосны сибирской,
той, что даёт кедровые орешки. Знаете же — не в том возрасте,
вроде, чтобы не знать, что это такое. Вот нашим детям уже придётся
объяснять, если не отмигрируем в Сибирь.
— Не хотелось бы, лучше вы к нам. Но давай, не отвлекайся,
рассказывай. Про свои… — Решил не продолжать, чтобы зайтись
хохотом.
— Ничего вы не понимаете. Знали бы вы какой это кайф: залезть на
сосну — вот только не надо этого вашего хи-хи — сорвать пяток
шишек. Они ещё зелёные, твёрдые как сама сосна, все в липкой смоле.
А потом разложить по консервным банкам, залить водой и поставить в
костёр, прямо на угли. Дать повариться с полчаса — они становятся
мягкими и можно лущить как белка это делает. Хоть это-то знаете?
Снимаешь чешуйку за чешуйкой, а там орешки — они ещё неспелые,
потому без твёрдой оболочки, не нужно чистить, так ешь. Ну прямо
как семечки: вроде и не еда, больше времени чистишь, чем ешь, но
оторваться совершенно невозможно.
— Вот заливает! Давайте еловые шишки так есть — проверим.
— Не получится. У наших елок и сосен слишком мелкие семена, там
есть нечего. Ну разве что ты белка. Пока, есть хвост?
— Да пошёл ты!
— И пойду — спать. И вам советую. Нам всю ночь идти, так что:
после сытного обеда полагается поспать.
— А руки вытирать?
— Это тоже можно, но тут кто быстрее успеет…
Постепенно народ затих. Все группы спрятались по своим норам и
уснули неглубоким снов, в котором один глаз и соответствующее
полушарие продолжает следить — привычка сформировавшаяся в первые
месяцы после пандемии. Если бы можно было пролететь над лагерем на
квадрокоптере, то мы бы увидели, как люди спят вповалку на полах
вагонов, в брошенном автобусе, на столах в ближайшем цеху. Кто в
одиночку, кто парами, укрывшись сверху одним на двоих
дополнительным одеялом, а кто и всей семьёй с детьми — спрятав
последних посередине, подстелив ещё одно одеяло, чтобы маленькие
тела не замёрзли на холодном полу заброшенных зданий и вагонов.
Относительно спокойный, сытый сон посреди мёртвой пустыни.