Конечно, это прозвище появилось после того, как однажды вечером они с моим братом пошли на какую-то вечеринку, напились там, а потом блевали у меня в комнате, но прозвище все равно прижилось.
– Можно войти? – спросил он. Он всегда спрашивал разрешения. Это было странно. Ответ всегда был положительным.
Он заскочил ко мне в комнату – даже в семь утра он был энергичным, как кролик из рекламы батареек Duracell.
– Я хочу, чтобы ты кое-что послушала, – сказал он, подходя ко мне и доставая из заднего кармана свой айпод. Мы оба легли на мою кровать, свесив ноги с края и касаясь ногами пола. Он вставил один наушник в ухо, а я взяла другой, после чего он нажал кнопку воспроизведения.
Музыка была воздушной и легкой, но в ней была сильная басовая партия, пронизывающая песню. Она была романтичной, свободной, талантливой.
– «All Around And Away We Go» Mr. Twin Sister, – сказал он, отбивая пальцем ритм по матрасу.
Брукс был моим музыкальным автоматом. Он запретил мне слушать радио, потому что там всегда крутят зомбирующую попсу. Поэтому каждый день, утром и вечером, он открывал для меня то, что считал золотом музыкальной индустрии.
Мы лежали на моей кровати, глядя в потолок, и слушали музыку, пока Кельвин не вбежал в мою комнату с мокрыми волосами и маффином во рту.
– Готов! – крикнул он, роняя крошки на мой ковер.
Мы с Бруксом сели, и он намотал наушники на свой айпод.
– Ладно, Магнит, я еще зайду к тебе после школы. Дам тебе послушать кое-что еще, – сказал он с улыбкой. – Помни: никаких наркотиков кроме лучших и никаких прогулов, как бы ни хотелось!
И они ушли.
Мой взгляд метнулся к часам на стене.
Я вздохнула.
До возвращения музыки оставалось еще около одиннадцати часов.
Мэгги
Каждый день в пять часов я в течение часа принимала ванную. Сорок пять минут я лежала в ванной и читала. Потом на десять минут я откладывала книгу в сторону и мылась. Мои пальцы сморщились, как изюминки. Я закрыла глаза и провела по рукам куском лавандового мыла. Я любила запах лаванды почти так же сильно, как гардении. Гардении были моими самыми любимыми цветами. Каждую среду папа ходил на фермерский рынок, покупал мне свежий букет и ставил его на подоконнике в моей спальне.
В первый раз, когда он принес гардении, он понял, что они понравились мне больше всего. Может быть, по тому, как приподнялись уголки моих губ, и тому, сколько раз я кивнула, вдыхая аромат, а может быть, просто потому, что он научился понимать мое молчание.