На некоторое время в помещении повисла тишина. И времени этого с лихвой хватило, чтобы сфокусировать взгляд и оценить обстановку.
Витька Шухер появлялся в Зоне, когда что-то срочно требовалось очередному криминальному авторитету с большой земли. Среди сталкеров Шухер славился своим умением вывернуться из любой ситуации и абсолютной беспринципностью. Свои делишки Витька проворачивал быстро, качественно и, чаще всего, довольно грязными методами. В последние месяцы все чаще ходили слухи, будто Темные сулили за его голову солидную награду. И не только они.
Удар в живот не стал для Хохота неожиданностью, возникшее на мгновение замешательство позволило ему сгруппироваться.
– Что ж ты не смеешься? – съязвил Витька. – Погоняло свое не оправдываешь. Или не смешно тебе, паскуда?
– Да что-то клоуны у тебя, Витя, не смешные, – философски заметил сталкер. – Без слез не взглянешь.
Бандиты за спиной предводителя угрожающе зашевелились, но лезть не решались.
Второй удар тоже обошелся без серьезных последствий.
– Какой ты, оказывается, гостеприимный, – фыркнул Хохот. – Мы разговоры будем разговаривать или кулаками махать?
– У меня к тебе, паскуда, два вопроса, – сразу взял быка за рога Шухер. – Первый вопрос – где девка?
– Какая девка, Витя? – удивился сталкер.
– Какая девка? – ехидно передразнил бандит. – Которая сбежала, дядя.
Хохот поежился, понимая, что Шухер имел в виду Динку. Но отвечать на вопрос не спешил.
– Вопрос принят, – кивнул он. – А второй?
– Второй, – оскалился бандит. – Пацана помнишь, Хохот? Или ты думал, что от нас в Зоне заныкаться можно? Думал, не найдут тебя здесь, не спросят. Так вот, падла, за пацана с тебя спросить велено. И не просто спросить, а по всей строгости. За такие дела, дядя, отвечать нужно.
Сталкер помнил. Помнил слишком живо. И потому постарался взять себя в руки.
– Что, до папашки не все запчасти дошли? – полюбопытствовал он. – Или конструктор не по зубам оказался?
Следующий удар пришелся в лицо, и Хохот поморщился.
– А ты в курсе, Витя, за какие дела я пацана в расход пустил? – сплевывая на пол кровь из разбитой губы, спросил он.
– Мне какое дело? – пожал плечами Шухер.
– А я тебе расскажу, – с остервенением прорычал Хохот. – Девчонка, которую эта мразь замучила, – моя дочь. И ты, ублюдок, с меня за него спрашивать собрался, за падаль эту? Что же тогда папашка сам не явился? Стыдно признать, что урода воспитал? Или у самого рыло в пушку по самое дальше некуда? Неужто они думали, что не доберется до них никто?