Почти сразу, следом за ними и зеленошёрстные злыдни пожаловали. От горшка в пол вершка, они со своими вытянутыми мордочками, красными глазенками и длинными голыми хвостами уж больно на крыс смахивали. Ежели бы не пестрые, цветастые штаны и рубахи – любят злыдни ярко выглядеть – можно было запросто спутать бедовых с грызунами. Коли с людьми сравнивать, то больше всего на лихих конокрадов они походили.
Злыдни знали, что собравшиеся здесь соседи их недолюбливали, хотя все понимали, что и без них тоже никак, и что лямку свою они тянули пусть и без явного удовольствия, зато по-честному, по всем установленным правилам. Поэтому злыдни платили почти всем собравшимся той же монетой, в смысле тоже остальных недолюбливали. Не из вредности, нет, а ответно. Однако, несмотря ни на что, на сход злыдни никогда не опаздывали и вели себя вполне пристойно. Не с падшим пьянчугой человеком поди дело имели, со своим братом полуночником.
В то же самое приоткрытое оконце, куда совсем недавно занесло ветром целый ворох луговчан и лесавок, протиснулось несколько жаб и лягушек. Это наконец-то по отвесной бревенчатой стене терема добрались водяные до совещательной залы (собаки окрестных дворов именно в это время едва с цепи не срывались, хотя в основном прятались по будкам, выли и поскуливали, чувствуя неладное). Со всех окрестных рек и озер водяные пришлепали. В отличии от остальных соседей они на суше плохо могли чудить, и чувствовали себя более-менее сносно только в жабьем обличье, хотя обычно, в своей стихии, они выглядели вполне себе прилично, почти как обычные люди, только сильно уменьшенные, а еще в чешуе и с перепонками между пальцами.
Мокрые от тяжелого подъема водяные, растолкав мелкую шелупень, раздувая щеки уселись на втором ряду скамей – отдуваются после тяжелого подъема. Вода с них едва ли не ручьем льется.
Лешие дружной артелью явились, как и подобает существам их статуса через входную дверь. Вернее, под дверью. Несмотря на то, что среди прочих собратьев, явившихся на Большой сход, они были наиболее твердыми в своих, скажем так, убеждениях, но и им не составило труда, проскользнуть в щель. В отличии от других собравшихся лешие смотрелись молодцами. Хоть росток с локоток, а все как на подбор: поджарые, крепкие как узловатые березовые чурбачки, светлые как береста, в лапоточках липовых и щеголяют в нарядных тужурках, вязаных из медвежьей шерсти. Вот кто-кто, а лешие меньше всего (даже, наверное, меньше водяных) радовались участию в Большом сходе. Они сами по себе были сущностями нелюдимыми, даже промеж собой особо не общались, да к тому же и самыми, наверное, работящими из всех.