– Сколько времени?
– Восемь, – ответила она, капая прозрачной жидкостью на стекло. – С минуты на минуту всем придет оповещение, что занятия отменяются из-за убийства. Думаю, факультативную консультацию с психологом мы можем пропустить.
– Разбуди меня часа через два. – Мне пришлось свернуться клубком, чтобы поместиться на диване.
Натягивая на себя куртку, я на секунду поймал внимательный взгляд светлых глаз Холмс, но она быстро отвернулась.
Я проснулся в холодном поту, во рту был неприятный привкус. В кармане жалобно пропищал мой телефон, предупреждая, что батарея вот-вот сядет. Мгновение я с ужасом пытался сообразить, где я. Я посмотрел вверх, увидел изогнутые кончики хлыстов для верховой езды и вспомнил. Наверное, как-то неправильно, что меня это успокоило.
– Опыт длится уже час, – сказала Холмс из-за стола с химическим оборудованием.
В таком виде я никогда еще ее не видел: рукава куртки закатаны по локоть, волосы распушились от жары в нашем крошечном закутке.
– И ты меня не разбудила? Который час вообще?
– У тебя на руке часы.
– Холмс, сколько времени?
Она посмотрела на меня отрешенным взглядом:
– Семь?
Я выругался и принялся выковыривать телефон из кармана. Без пяти двенадцать. Мне пришло сообщение от школы, что все занятия отменяются, а в медсанчасти можно получить помощь психолога. И еще тринадцать пропущенных вызовов. Десять из них были от моего отца, как минимум два из Англии – «номер не определен», – и один с незнакомого местного номера. Я прослушал сообщение с голосовой почты.
«Это детектив Шепард, мне нужен Джеймс Ватсон…»
За столом Холмс рассматривала дно колбы Эрленмейера.
– Желтый осадок, – сказала она больше самой себе, чем мне. – Великолепно. Просто идеально.
Фальшиво напевая себе под нос, она перелила раствор в пробирку, закупорила ее и опустила в карман.
Я дослушал сообщение Шепарда, чувствуя, как от страха скрутило живот.
– Где здесь уборная? – сонно спросил я. – Мне надо умыться.
Она молча показала на раковину в углу, и я ополоснулся холодной водой.
– Судя по тому, что сказал детектив, – начал я, – они уже пообщались с моим отцом, который, видимо, считает, что я уже лезу в петлю, поэтому мы все встречаемся в моей комнате через тридцать минут. Что я ему скажу?
Конечно, этот вопрос был риторическим, хоть и весьма деликатным, но Холмс отошла от стола и села на потрепанный подлокотник дивана.