– К тебе? – широко улыбнулся Виктор. – К имбецилу с крашеными ногтями? Да ни за что!
– А вот увидишь!
– Виктор!
В дверях операторской стоял шеф, который зашел осведомиться, как идут дела. С первого взгляда он верно оценил ситуацию и добавил:
– Можно тебя на минутку?
Виктор и Гена вышли, а Швайнштерн подмигнул Рите.
– А можно у вас автограф будет взять? – некстати пискнула она, вспомнив о цели своего визита.
– У хахаля своего спроси! – недобро усмехнулся Швайнштерн.
Шеф и Виктор вернулись в операторскую. Последний был весь красный и сразу же принялся собирать вещи.
– Все в порядке, Тимур Мухамедович. – Каким-то непостижимым образом шеф ухитрялся помнить имена и отчества всех исполнителей. – Запись продолжит этот молодой человек. – Он кивнул на Рудика. – А с обидевшим вас сотрудником мы разберемся.
– Пойдем, Рит, – буркнул Виктор и, не оглядываясь, вышел.
Рита в последний раз посмотрела на Швайнштерна и потянулась за Виктором.
– Тебя теперь уволят, да? – спросила она уже в коридоре.
– Нет, но от записи отстранят.
– Может, оно и к лучшему?
– Может.
Виктору ничего не хотелось обсуждать, а Рита почувствовала, что сейчас его лучше не трогать. Когда они вернулись домой, Виктор наскоро принял душ и завалился в кровать без ужина. Через некоторое время к нему присоединилась и Рита, но он не обратил на нее внимания, отвернулся к стене и сделал вид, что спит. Рите было очень грустно.
Но не только Виктор и Рита ложились спать в тот вечер в дурном настроении. Швайнштерн с крайним раздражением вспоминал события своей поездки в студию. Наиболее неприятной ему казалась мысль о том, что Виктор, скорее всего, прав. Артист вовсе не был глупым человеком и понимал, что его песни – нелепая дань времени, а не высокое искусство. Да, сегодня он был, как говорят, в тренде и действительно находился на пике популярности у молодежи. Деньги лились рекой в его карман, впрочем, как и в карман его продюсера. Все это было прекрасно. Но при этом червячок сомнения постоянно точил изнутри душу Швайнштерна. Он чувствовал, что все это временно, но при этом уже никак не мог отказаться от бесшабашной роли эпатажного клоуна, а что делать дальше, все никак не мог сообразить.
Кроме того, Швайнштерна ослепляла собственная слава, и он уже начинал думать, что достиг нынешних высот исключительно своими усилиями. Справедливости ради стоит отметить, что его заслуги сложно было переоценить, однако при этом не следовало забывать и о той финансовой помощи, которую ему оказали родственники на начальном этапе, а также и об усилиях Юры, благодаря связям которого о Швайнштерне вообще кто-либо узнал. С Юрой Швайнштерн и вовсе познакомился случайно. В этом ему просто повезло так, как не везло многим и очень многим куда более талантливым артистам. Однако же, справедливо предчувствуя закат своей звезды, Швайнштерн был склонен винить в этом не себя и не свое сиюминутное стремление обогатиться, а продюсера. Что ж, такую ошибку совершали люди и до него, поэтому не стоит винить артиста – испытание медными трубами недаром считается самым сложным.