«Ну вот! Сакральная жертва принесена! Она объединит животничество и принесёт смерть его врагам! А так же дух убиенного вождя даст силы новому вождю! Только кто им будет? По всей видимости, это громче всех причитающий Каифа – его «правое копыто»! Он опасен, ибо умён! Сейчас такой и нужен! Кстати, он последний был со Старым Хряком наедине, а мне сообщили, что Хряк стал выздоравливать! Здесь надо будет провести расследование. Прикажу Нику, пусть осмотрит труп. Может он скажет, от чего скончался наш, пошедший на поправку верховный правитель, которого мы так все любили и почитали! И если он умер не без помощи Каифы, то это, для последнего, может стать впоследствии хорошей причиной, чтобы попасть под открытый судебный процесс. А пока, будем считать, что Каифа либо ни при чём, либо оказал нам с Ши услугу и дал понять, что он с нами!».
– Эй, Каифа! – Коммод громко и повелительно окрикнул борова. – Пойдём со мной! Поговорить надо!
Каифа резко прекратил стенания по умершему отцу и покорно засеменил за Коммодом в его комнату.
А мы, уважаемый читатель, оставим на время наших старых и недобрых знакомых, и отправимся чуть в прошлое, чтобы проследить за судьбой ещё одного, ранее вскользь упоминаемого персонажа.
Сержанты Роберт Грин и Ник Бэри были друзьями не только по службе, но и дружили семьями. «Скажи, кто друг твой и я скажу, кто ты» – в их случае эта поговорка была верна на девяносто девять процентов. Поэтому добавить что-либо к портрету Роберта Грина, мне уважаемый читатель, особо больше нечего. Кроме одного, что Грин отличался ещё большим начальстволюбием и чинопочитанием. И если Бэри, как я уже писал, получил звание сержанта досрочно за честную в глазах начальства и общества службу, то Грин его выслужил лестью, угодничеством и выполнением личных поручений начальства. Для него в человеке было важно одно – социальное положение. Чем оно было выше, тем более заискивающим и услужливым становился сержант Роберт Грин. Именно поэтому в хозяйстве Соломона он вёл себя не как служитель закона, перед которым все должны быть равны, а как лакей, которому господа оказали честь и предложили посидеть с собою за одним столом.
Когда шериф объявил боевую тревогу и грубо приказал Грину отправляться обратно к Соломону, но уже не с пятью, а всего с двумя полицейскими, да ещё на ночь глядя, тот, конечно, сначала бросился выполнять приказ. Он с криками «Боевая тревога!» и «Все в ружьё!» ворвался в комнату отдыха, где все дежурные полицейские мирно пили пиво и играли, кто в карты, кто в кости. Все полицейские немедленно повскакали с мест.