Глеб уже рыдал от смеха. Я закурил сигарету, чтобы перевести дух.
– Уфф. – вытер слезы Глеб. – Интересно, а ТВ3 ещё существует? Их создателям как живется? Хочется жить?
– Слава богу, я не понимаю, как может «не хотеться жить», тем более, если более-менее здоров и почти ничего не болит, – отвечаю я только на последний вопрос. – Грустно бывает. Тяжело бывает. Практически невыносимо бывает. Но пока мы живы, да еще и можем себе позволить рассказать об этом друг другу – это счастье. Настоящее, огромное счастье, которое досталось нам бесплатно. Да еще и взамен почти ничего не требуется отдавать. Я только недавно понял: даже когда все из рук вон плохо, даже когда нет сил подняться с кровати, сделай усилие: порадуйся тому, что ты дышишь. Все рестораны-машины-шмотки – это условности. Все заграницы-моря-поля – это блажь. Это же вообще несложно! Научиться видеть радость даже в снегопаде и гололеде! Ведь так настолько легче дышать. Даже в душном офисе!
– Тебе нужно мотивирующие самоучители писать, – Глеб, кажется, впечатлен моими монологами в последнее время.
– Ага. Только не про семейную жизнь.
Глеб улыбается и смотрит в окно. По всем признакам, он вот-вот выдаст судьбоносную фразу. Ну или ему она будет казаться судьбоносной:
– Если ты поймешь, на самом деле поймешь, а не просто подумаешь, что понял, насколько ты замечательный человек – тебе не надо будет за счет своих чувств давать самоутверждаться кому-то еще…
– Как же здорово, что ты сказал «если», а не «когда», – отвечаю я.
Губы у Лизы ярко накрашены красной помадой. Или даже бордовой. Темно-темно красной. Не представляю, как называется этот цвет в секретной женской палитре. Меня предупреждали, что такая помада обычно не к добру. Страшно подумать, какого цвета ее белье.
Она сидит на пассажирском сидении и смотрит в окно. Кажется, что она не моргает. И почти не дышит. Если бы был полдень, я бы подумал, что мы едем на свадьбу. Но на циферблате два часа утра и, по всей видимости, мы едем расставаться.
Хотя как можно расстаться, если вы и вместе-то не были? Если изначально как-то удачно договорились, что это – что угодно, но не отношения. Нет никаких «нас», мы не вместе, но мы и не дружим. Зачем вообще вешать ярлыки и придавать статусы тому, что происходит, и кто это придумал? «Значит мы любовники!» – однажды объявит она. «Звучит как-то не очень», – мысленно отвечу я, улыбаясь в ответ. Пусть будет так. Пусть будет так, как ты считаешь нужным. Пусть уже будет хоть как-нибудь.