– Но я охочусь вовсе не на гусей или свиней! Это Лев, Мэри Поппинс! Внешне он, может быть, и похож на муравья, но внутри… Ага! Наконец-то я поймал его! Внутри – он людоед!
Майкл перевернулся, держа что-то маленькое между большим и указательным пальцем.
– Джейн… – начал он возбужденно, но закончить не успел, так как Джейн принялась делать ему какие-то отчаянные знаки.
Посмотрев на Мэри Поппинс, Майкл понял, в чем дело.
Вязание Мэри Поппинс упало на плед, а руки были сложены на груди. Она смотрела на что-то, находящееся далеко-далеко, за Улицей, за Парком и, быть может, за горизонтом.
Осторожно, чтобы не побеспокоить свою няню, дети подобрались ближе. Смотритель Парка плюхнулся на коврик и уставился на нее выпученными глазами.
– Мэри Поппинс, вы что-то говорили о пастушке, присматривавшей за гусями, – подсказала Джейн. – Расскажите нам о ней!
Майкл смотрел на свою няню и тоже ждал.
На какое-то мгновение ее взгляд задержался на детях, затем снова устремился вдаль.
– Она сидела вон там, – задумчиво начала Мэри Поппинс не своим обычным, а каким-то чужим, странным голосом. – Проходил день за днем, а она сидела среди стаи гусей, от нечего делать заплетая и расплетая свои косы. Иногда пастушка срывала лист папоротника и обмахивалась им, как веером, словно была Королевой или, по меньшей мере, женой Лорда-канцлера. Иногда она сплетала из цветов венок и шла к ручью, чтобы полюбоваться на отражение. И каждый раз, глядя на свое отражение, она подмечала, что ее глаза синие-пресиние и что с ними не могут сравниться даже васильки, растущие на лугу, что ее щеки – розовые, как грудка малиновки, только еще красивее. Что касается губ, а тем более носа – то она не могла найти даже подходящих слов, чтобы описать, насколько они прекрасны.
– Этим она очень похожа на вас, Мэри Поппинс! – сказал Майкл. – Так довольна собой…
Взгляд Мэри Поппинс оторвался от горизонта и свирепо метнулся в его сторону.
– Я хотел сказать, Мэри Поппинс… – запинаясь, пробормотал Майкл. – Я хотел сказать, что у вас тоже розовые щеки и синие глаза, – нашелся он и льстиво улыбнулся. – Прямо как колокольчики!
Удовлетворенная улыбка появилась на лице Мэри Поппинс, и Майкл украдкой облегченно вздохнул.
– Итак, прекрасная пастушка любовалась своим отражением в ручье, – продолжила рассказ Мэри Поппинс. – И каждый раз, глядя на него, она жалела всех людей, которые не были свидетелями такого великолепного зрелища. В особенности ей было жаль красивого свинопаса, который следил за стадом по другую сторону потока.