По бокам туннеля, в громадных чёрных мешках из-под мусора, высились здоровенные, как кукуруза, побеги, с крепкими, сочными листьями. Из мешков в разные стороны лезли корни и ссыпалась рыхлая чёрная почва…
– Связь чуешь? – спросил бвана негромко, когда наш проводник скрылся за очередным кустом.
– Барсуков был травяным магом, – так же шепотом ответил я.
– То-то и оно, – скорбно покивал бвана.
Я вполне его понимаю: версия, что посланника убили Растафари, сыпалась на глазах. Им это просто невыгодно…
– Дело даже не в версии, – угадал мои мысли Лумумба. – А в том, зачем нас на неё навели?
– А не могли эти поклонники травки сами оставить знак? – спросил я.
– Могли, – кивнул бвана. – Но не стали бы.
– Почему?
– Это не в их духе. Расты верят, что миром правит дух Джа. Он сводит нужных людей, позволяет совершаться нужным событиям… Но как-бы без вмешательства людей.
– Поэтому наш проводник не удивился, когда увидел нас на пороге?
– Именно. Для него это прямая связь: Барсуков умирает – мы появляемся. Знак.
Шли мы довольно долго – у меня даже ноги заболели. Непривычные к босому передвижению ступни натёрло, я отбил большой палец о старые рельсы и страшно замёрз: тепло от преющей почвы поднималось вверх, а по ногам дуло, как в ледяной трубе.
Плантации конопли сменились палатками и кибитками, цветными шатрами и целыми вагонами – их сняли с колёс и поместили у стены, чтобы оставался проход с одной стороны.
В вагонах и кибитках жили люди. Белые, чёрные, жёлтые, шоколадные – всех цветов и размеров. Объединяло их одно: спокойные, чуть подёрнутые пьяной мутью глаза.
Дух каннабиса здесь был особенно силён. Клубы дыма окутывали золотистой аурой всё, что было в подземелье.
– Бобо Ашанти – одна из самых больших в мире обителей Растафари, – негромко сказал бвана. А я в очередной раз подивился обширности и широте его познаний.
– Добро пожаловать в Сион, бро, – услышав наставника, широко улыбнулся наш проводник.
Моё превращение из собаки в человека не произвело на него никакого впечатления.
– Зачем мы здесь? – спросил Лумумба как можно вежливее.
– С вами хочет говорить патриарх.
– Он не знает, кто мы такие.
– Поверь, бро. Он – знает.
Летучая мышь на плече у бородатого широко открыла клювик и издала неслышный писк – только в ушах запузырилось.
Наконец нас подвели к вагону, поставленному на кирпичи в отдалении от других. Рядом с ним было организовано большое кострище, тоже выложенное тёмными кирпичами – вынутыми, очевидно, из стен туннеля.