С Марьяной они договорились встретиться в семь вечера. Времени еще достаточно. Зачем она так часто звонит? Она не дает ему передышки, у него совсем не бывает времени для себя, времени, чтобы дать ослабнуть напряжению. Ему так хочется отдохнуть ото всех, отдохнуть, наконец, от своих мыслей. Апатия преследовала его с детства. Ему было лет пять, тянулся серый, дождливый день, а он какой-то слишком высокий для своего возраста, слишком худой, нескладный стоял, упершись острыми локтями в подоконник и смотрел, как тонкие водяные змейки, извиваясь, скользят вниз по стеклу. Вошел отец – как всегда «при параде», под расстегнутым воротом темно-синей куртки белела рубашка, и галстук был тоже синий, серовато-синий. Отец что-то говорил, говорил, но мальчик отвернулся и стоял к нему спиной до тех пор, пока отец не ушел.
– Ты сейчас не можешь понять важности моих слов. Пройдут годы, тогда ты оценишь их, как ценят вкус выдержанного вина.
Артур не помнил тех слов отца, но запомнил то ощущение тяжести на своей спине; слова будто налипали и налипали на спину… Это, наверное, с того самого дня у него там какая-то тяжесть, словно он до сих пор таскает на себе бурдюк с этим отцовским «вином». Только вот вместо вина в бурдюке была какая-то непонятная, но неподъемная вина. Он все время чувствует, что виноват перед отцом, что не оправдал его ожиданий и не пошел по его указке в политику, виноват перед матерью, перед подружкой Марьяной… Всюду и кругом виноват. Хотя эти люди ничем, вроде, не обижают его.
Отец, придя в большую политику, стал задаривать уже взрослого сына подарками: оплатил обучение в престижном столичном вузе, подарил «мерседес», теперь вот квартиру. «Бурдюк» как бы сам собой рассосался, но жизнь Артура от этого не стала радостнее. Тогда он продал подаренный автомобиль и купил себе Астон Мартин, супер кар с откидывающимся верхом и ревущим на всю Москву мотором. Поняв, что с обучением у сына не получается, отец выделил ему какую-то строительную технику – самосвалы, бульдозеры. Артур через посредника все это хозяйство сдал в аренду и вспоминал о его существовании только благодаря сообщению «на ваш счет зачислено…»
Марьяна все трезвонила и трезвонила.
– Ты мне все ребра сломала, – ответил Артур, наконец, не скрывая раздражения.
Подружка, не придавая значения его словам, что-то трещала в трубку, не умолкая, Артур при этом держал мобильный на вытянутой в сторону руке, время от времени поднося его микрофон ближе и произнося: «Ну-у-у…»