– В сговоре работают, – сказал я.
– Чайки – это собаки? – спросил Руся.
Тётя Маша терпеливо и обстоятельно объяснила.
Я достал из сумки фотоаппарат, поработал зумом и запечатлел клювастый профиль.
Руся уже рвался в море.
Тётя Маша улеглась на полотенце, в купальнике и кофточке.
– Писали, что неделю назад чайка напала на женщину. Голову исклевала, лицо поцарапала.
Я подумал, что пятилетнему ребёнку эти подробности ни к чему, но привычно промолчал. Мы здесь в гостях (начинало звучать как мантра). Впрочем, сомневаюсь, что наши отношения сложились бы иначе в том же Новополоцке, откуда тётя Маша с дядей Ромой уехали двенадцать лет назад. Властные женщины не меняют моделей поведения.
Тётя Маша и дядя Рома – родители моего школьного друга. Их семья укатила на ПМЖ за кордон по еврейской программе; друг пропал с радаров, а год назад объявился, нашёл меня в социальных сетях. Пригласил в гости. Я, к собственному удивлению, дал добро. Да и Ксюха, супруга, насела – дуйте в Росток, Руслану полезен солёный воздух. Поехать с нами Ксюха не смогла – не согласовали отпуск на лето.
И вот мы с Русей в славном ганзейском городе. Добрались на поезде до Берлина, оттуда до Ростока, на вокзале нас встретил дядя Рома. Закинули чемодан и рюкзаки домой, сели с тётей Машей на электричку до Варнемюнде, бывшего рыбацкого, а ныне курортного городка, и теперь любуемся подпирающей безоблачное небо Балтикой.
С самим школьным другом я так и не встретился – тот внепланово улетел в питерскую командировку, но заверил, что мама и папа примут, разместят, познакомят с городом. Так и случилось. Казалось, что не было этих двенадцати лет. Дядя Рома по-прежнему беспрерывно шутил, чем сразу понравился Русе; тётя Маша руководила и наставляла.
– Долго в воде не играй, – напутствовала она. – Прохладно ещё. Понял, Руслан?
Руся опустил глаза, кивнул.
– Молодец. Когда вернёшься, тебя будет ждать конфета.
– Что надо сказать? – спросил я у сына.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – удовлетворилась тётя Маша.
Я глянул на трибуну. Ограждения опустели. Огромные «мёвэ» кружили над лежаками и игровыми площадками.
Побережье изгибалось серпом, и на всём протяжении – люди, зонты, шезлонги. Где-то там, на острие, загорали нудисты. Немцы в этом вопросе более раскованные. А ещё помешаны на тату. Бич молодёжи, как сказала тётя Маша. Разрисовывают себя вдоль и поперёк.