Поэтому от моих передачек мне самой доставалось немного. Если и успевала сунуть какой-нибудь пряник в рот, то хорошо. Остальное раздавала. Я-то знала, что рано или поздно меня выпишут. Выйду, отожрусь. К ним же годами никто не приходит. Родные от большинства из них отказались.
Но моя лечащая врач, казалось, ничего не замечала. Ни того, что больные вечно голодны. Ни то, что картошку и свеклу, прежде чем кинуть в суп, можно было хотя бы тщательней почистить да помыть.
Большой тебе привет, человек и врач Майя Львовна. Милая, улыбчивая женщина. (Твари, они ведь внешне похожи на обычных людей). Вечно голодные больные могли бы вдоволь пожрать хотя бы хлеба. Только вот твоим свиньям ведь нужней? А больные – они ж психи. Обойдутся.
Зашла я как-то в туалет. Одна из больных (молчаливая, вечно хмурая тетка) деловито рылась в ведре с использованной туалетной бумагой. Достала огрызок яблока – тут же в рот. Потом из этого же ведра выудила коробку из-под сметаны. Вылизала начисто, помогая себе пальцем. К ней в больницу никто не ходил. Совсем никто. Пролежала там она лет 15 безвылазно.
Эта женщина умерла потом от рака. Там же, в психушке. Кстати, показывала нам грудь. У нее там была дырка (рак проел). Так она ее обычной тряпкой затыкала. Кто ж на психов бинты и вату тратить-то будет? Перед смертью она, всегда молчаливая и нелюдимая, плакала: «Дома хочу умереть». В последние дни ей выделили отдельную палату. Видимо, чтобы криками никому не мешала. Если и кололи что-то, то, скорее всего, обычный анальгин.
Кстати, про передачки и сигареты. Как-то в туалете (уже в другой больнице) попыталась прижать меня к стенке местная «блатнячка». Колоритная такая пациентка, с грубым прокуренным голосом. Сигареты пыталась отобрать. Довольно грубо ей ответила, что угостить могу, а вот вытрясти из меня что-то силой не получится. Сдохну, но не сдамся. Как не странно, она меня поняла. Потом мы с ней даже общаться потихоньку стали. Грубовата она, конечно. Но и жизнь у нее не сахар.
Про психушку я вроде бы давно уже забыла. Пока у меня длительная ремиссия (лет 12 уже). Но года четыре назад встретила женщину на остановке. Очень плохо одетую, обритую налысо. Наша, психбольная. Из дома инвалидов ее на время отпустили в гости к какой-то дальней родственнице. Спрашиваю: «Бьют?». Отвечает: «Нет. Только работать много заставляют. Тяжело очень. И кормят плохо».