В тумане взора видится порой
Кораблик в море, мающийся бурей.
Похож на мой.
Чернеет парус. Посейдон в припадке
Орет на рыб, исходится слюной.
Плюется пеною, кудрявит тела складки,
Ревет волной.
Гребцы сидят. Их вёсилишки – щепки,
Их парус – тряпка, носовой платок.
И страх о завтра, о любимой девке —
Летит в поток.
Не плач, Тесей, гребцы не виноваты,
Их лодка не зависима от них.
Сейчас не обойтись одним талантом…
Штормит старик.
Не плач, герой. Не одинок ты, знай же —
У многих Посейдон ломает жизнь,
Цунамит старый и навряд ли скажет:
«Дружок, держись».
* * *
Я, как и ты – вся жизнь кипит страстями!
Как ты, я сам забрался в лабиринт.
Мне в спину крикнули: «Неужто сам с усами?»
Кровавый бинт
Вокруг души. Чего хочу – не знаю.
Как ты, я ломанулся за других…
Но чу! Бык замычал на Пасифаю —
Твой сон о них.
Спит минотавр – он зеркало кривое
Твоей души. И в веренице дней
Маячат сны в венозных лужах крови…
Боюсь твоей.
С тобой четырнадцать – унылая команда.
Садясь за вёсла, знали, что доплыть
Назад всем не удастся, и не надо
Судьбу винить.
Великий Крит раскрыл свои объятья
Тебе, Тесей. Он несказанно рад,
Скрестив персты (и лучше нет занятья!)
промолвить: «Брат!»
Лукавая старуха, улыбаясь,
Берет «под крендель», мозги крутит в винт,
Потом вдруг «Ой!», как будто просыпаясь:
«Там лабиринт».
Ты сам полез. Тебя никто не нудил
Засовывать в петлю могучий торс.
Сомкнулись комнаты на шее в плотный узел.
К нему прирос.
Дедал – дурак! Он выдумал красиво
По слепку мозга выдолбить ходы.
Засунуть монстра, чтоб ходил уныло
Туды-сюды.
Но не учел; не все в водоворотах
Сложнейших партий. Шахматный игрок,
Он, ближних обходя на поворотах,
Их не берег.
И где твой сын? Кто дальше в эстафете?
Что толку в крыльях, если сына нет?
Из-за чего ты шел на жертвы эти?
За звон монет?
За идеал? За чистое искусство?
Монументальный стиль тебя пленил?
Архитектурные высоты? – Все паскудство!
К свободе плыл?
Но Бог с Дедалом. Впереди Сицилья.
Там отдохнет талантливый эллин.
Свою он роль сыграл – сожжены крылья.
Все в нафталин.
Тесей, не спи. Страшны не сами стены.
Блудливой Пасифаи страшен сын,
Порок залил живую влагу в вены
И в них застыл.
Лукавят греки, морщась эпатажно,
Мол, бык был страшен в минотавре – нет!
В нем страшен человек, и это важно!
Он – твой портрет.
Твой минотавр лишь ждал тебя до срока,
Как ждут замки проглатывать ключи.