Он снова обвел взглядом присутствующих.
Все молча ждали.
– Итак… На вчерашнее утро оставались не окончательно выясненными вопросы о массе и орбите объекта. Сейчас можно точно сказать две вещи. Первое: максимальное сближение с Землей составит минимум полмиллиона километров. При той скорости, с которой движется объект, ни о каком столкновении с Землей не может быть речи – земного тяготения не хватит для того, чтобы изменить его траекторию. И второе: да, его масса слишком мала для его размеров. Можно добавить, что объект по-прежнему слишком далеко для того, чтобы телескопы могли получить его подробное изображение. Пока это просто пятно неправильной формы. Именно так и выглядят все астероиды. Но…
На несколько секунд он замолчал, и ей показалось, что он встретился с кем-то взглядом, и это было отнюдь не случайно.
– …но тут мы подходим к теме сообщения, которое я и предлагаю сейчас заслушать… – снова пауза; да, он смотрит на радиозавлаба, – пожалуйста…
Все взгляды вслед за директорским перешли на радиозавлаба.
В полной тишине он осмотрел сидящих за столом, кашлянул…
– То, что я должен сказать, может выглядеть… гм… неоднозначно… Прямо сказать, я был бы не хотел сообщать это… гм… в аудитории, более подверженной стереотипам, используемым массовой культурой… Но надеюсь, что все присутствующие воспримут эту информацию с чисто научной точки зрения – взвешенно и реалистично.
Он замолчал на пару секунд; потом заговорил уже увереннее:
– Так как объект еще далеко, и в оптическом диапазоне мы не можем рассмотреть подробности, логично было исследовать его в других диапазонах излучения. Орбитальные обсерватории не показали ничего нового в инфракрасном свете и в ультрафиолете. Но в радиодиапазоне… – он посмотрел в стол, хотя лежащий перед ним блокнот был закрыт, – восемнадцать часов назад, в радиодиапазоне мы начали ясно принимать, и сейчас принимаем излучение.
Он назвал диапазон; несколько человек быстро записали.
– Самое главное: это излучение меняется. Но сразу скажу – в этом изменении нет никакой системы. Самое главное, – он обвел всех взглядом, – в нем нет никакой системы. Ничего, что позволяло бы предположить искусственное происхождение.
Он замолчал.
– Что в данном случае понимается под системой? – спросил кто-то.
– То, что под ней понимают лингвисты. Тут я не могу дать подробные объяснения. Так как это радиодиапазон… сами понимаете… возник определенный ажиотаж. На всякий случай обратились к лингвистам… да не глупо будет сказано – за попытками расшифровки. Но все лингвисты сказали одно и то же: там нечего расшифровывать. Это не язык. Лингвисты говорят, что любой язык в принципе отличается, например, от шума машины. Хотя шум машин не случаен, и в этом смысле в нем есть система.