– Последний раз спрашиваю…
– Да видел их, энтих твоих подельников. Такое несли…я так брехать не умею.
– Куда делись?
– Чё дашь за наводочку?
– Ну ты и сволочь Сенька, везде выгоду ищешь.
– Папаша, человек только с воли – каку никаку мелочишку да заныкал.
– Что хочешь за информацию?
– Э…хочу…хочу…папирос. Ухи аж пухнуть без курева.
– Да, табачок бы сейчас не помешал…– прошелестело горестно по толпе.
– Как скажешь, – я сунул руку за пазуху и вытащил пачку «Беломора».
В камере наступила тишина и глаза курильщиков жадно впились в вожделенный предмет.
– Кидай, – грязные руки выпростались из рванья и нетерпеливо вытянулись вперёд.
– Сначала ответ.
– За ними приехал грузовичок, на таких возят психов. Сам, было дело катался, самогону перебрал…кидай.
– Откуда машина?
– Из Кащенка…не томи, фраерок, кидай.
– Лови, – пачка пролетела над головами угодив точно в цепкие пальцы.
– Семён Игнатич, угости, ради бога, – попросил самый нетерпеливый.
– Чё? – Возмутился Сенька. – Отвали, босота. Сам заработай.
Он аккуратно надорвал пачку, медленно вытащил одну папиросу и с явным наслаждением принюхался к табаку:
– Буржуйские…огонька бы.
– Ну ты, Сенька, и привереда, – я бросил ему коробок спичек, – А это вам, мужики.
Вторую пачку принял Тимофей Ильич и роздал всем желающим. Отвыкшие от курева организмы кашляли, но благодарственно хвалили «охвицерский» табачок.
Ещё четыре дня меня вызывали на допросы, длившиеся не более минуты. Следователь равнодушно предлагал расписаться в протоколе, получал отказ и уходил, давая возможность конвоирам учить контру уму разуму. Арестанты жалели упрямца, предлагали не мучиться и поставить хотя бы крестик, коли грамотой не владею. Грустно было смотреть на этих людей, по сути дела, покойников. При желании можно перебить весь райотдел за чинимые пытки и зверства – лучше не станет. Пришлют войска, нахватают ещё кучу безвинных и устроят «народный суд над крупной бандой котрреволюционеров».
На шестой день появилось ощущение родной души. Всё таки не удержалась, паршивка, полезла выручать своего арахейо. Вот встречу, прочитаю нотацию…хотя о чём я – прапорщик против майора рангом не вышел, даже если он и старший.
Охранники отвели Нарейсу к камере, один отомкнул запор, а второй, тощий и длинный как жердина, дурашливо кланяясь прогундосил: