Горячая вода ласково коснулась кожи, и я прикрыла глаза, едва сдерживая внезапные слезы. Как ни крути, а моя жизнь изменилась навсегда! Я больше не увижу свою семью, не буду работать в лавке и устраивать с подругами пикники на холме. А что случится, когда Мельхикор поймет, что я не могу колдовать, еще неизвестно…
От этой мысли слезы все же вырвались на волю.
Всхлипывая, я принялась натираться душистым мылом. Я несколько раз хорошенько намылилась, ополоснула лицо, вымыла голову, а когда выбралась из ванны, ощутила, что мне намного легче. Может, в воде тоже какая-то магия?
Я взяла из ровной стопки мягкое полотенце, а вот надеть – кроме грязного платья – мне оказалось нечего. Пришлось натянуть его обратно.
Когда я вышла из купальни, маг еще не вернулся. Воровато озираясь, я миновала его покои и попала в свою комнату.
На кушетке было аккуратно разложено… платье. Это было серое платье из простого сукна, но по краю подола и рукавам шла искусная красно-серебристая вышивка. Рядом с ним лежала чистая белая рубаха.
Я провела пальцами по алым цветам с тонкими серебряными листьями, словно чтобы убедиться, что эта красота настоящая. Надеть наряд я не решалась, но, оглядев комнату еще раз, поняла, что в моем застиранном платье мне здесь не место. Поминутно оглядываясь на дверь и оттого путаясь в рукавах, я переоделась.
К моему удивлению, все подошло точно по размеру, словно было сшито на меня.
Завершив туалет заплетением косы, я устало прилегла на кушетку, чтобы обдумать произошедшее. Но стоило голове коснуться подушки, как я провалилась в сон.
* * *
Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Во сне я убегала через темный лес от огромных золотых драконьих глаз. А тут было светло и уютно.
– Тисса! – раздался резкий оклик мага из комнаты.
Я проспала момент, когда он пришел!
Поспешно вскочив, я побежала на зов.
Мельхикор стоял посреди комнаты в одной рубахе и штанах.
– Явилась наконец! – недовольно сказал он. – Я уж хотел послать в тебя парочку заклятий!
Я встала перед ним, всем видом выражая внимательность, но его наряд меня смущал. Даже отец не показывался передо мной в таком виде.
– Слушай и запоминай! Разбудишь меня с рассветом, – начал он давать указания, расстегивая многочисленные пуговицы на рубахе.
Я чувствовала, как мое лицо наливается жаром.