Как следствие - валовая продукция сельского хозяйства за
годы войны сократилась на 40%. Это первый фактор.
Второй – засуха 1946 года. Она не была катастрофической, но
для ослабленного организма, как известно, даже обычная простуда
может оказаться фатальной. В итоге урожай зерновых в 1947 году
составил 98,5 млн тонн, что на 20 млн тонн ниже, чем в 1940 году и
на 25 млн ниже, чем в 1950-м.
Голод охватил почти все западные области СССР – число
больных с диагнозом «дистрофия» составило по РСФСР 600 тыс., на
Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс. Смертность от
дистрофии иногда достигала 10% от общего числа людей, которым был
поставлен этот диагноз, также выросла заболеваемость так называемой
«асептической ангиной», вызванной употреблением в пищу неубранного
прошлогоднего зерна, бывшего под снегом. Особенно высокой была
детская смертность, в начале 1947 года составлявшая до 20% общего
числа умерших. (прим. редактора).
Однако, несмотря ни на что, в нашей деревне не умер ни один
человек от голода. Во многом это заслуга местных властей. Особо
нуждающимся оказывал помощь колхоз. В деревне, в доме моего дяди
Андрея, раскулаченного и высланного с семьёй в Котлас, был создан
детский сад и там было бесплатное питание. Контроль осуществлял
лично председатель. Да, всем не хватало хлеба, жиров, но спасала
картошка.
При этом, несмотря на голод и бедность, мы все же оставались
мальчишками, которым хотелось хоть каких-нибудь развлечений.
Взрослым нами заниматься времени не было, и поэтому свой досуг мы
организовывали сами.
Я уже упоминал про появившуюся в
деревне «полуторку». Шофер дядя Андрей (деревенская кличка
Вихранок) для нас, мальчишек, был если не богом, то небожителем
точно.
Почему вместо фамилии называю кличку?
В нашей деревне очень многие семьи имели именушки, которые
переходили от родителей к детям. Забывались причины и
обстоятельства, из-за которых деревенские остряки наделяли человека
порой оскорбительным прозвищем. Дело иногда доходило до смешного.
Приезжий спрашивает, где найти Семена Бута. Народ задумывается и
молчит. Не знают такого. И только после того как кто-то скажет: «А,
так это же Семен Алабон». Все разочаровано произносят «Ну, что ж
ты? Так бы и спросил!». Получается, Бута нет, а Алабона все знают.
Причем приклеивались именушки намертво. Вот прошли годы, помню всех
односельчан, но многие фамилии забыл (мало ими пользовались), а
прозвища помню.