- Ой, мам, - был ответ. – Что ты-то можешь знать о настоящих военных…
- Действительно, - вздохнула мать. – Что я могу о них знать…
Но Даша, не став слушать и разговаривать, удалилась на встречу со своими друзьями. Прошелестел мотор флайера. И алая машинка взмыла вверх.
Наташа осталась дома. Как она любила свой большой деревянный дом на берегу Финского залива. В окружении векового леса…
Немного попечалилась. Отправила фотографии сына перед выпускным бабушке и дедушке. Родители мужа были еще живы. Немного поболтала с ними по скайпу. Они тут же перезвонили.
И отправилась жарить сырники.
Она понимала, что есть их особо некому. Это муж их любил и радовался как ребенок, если она их жарила. А сейчас… Ей бы хватило и одного. Дети вернуться только завтра, и это будет уже ночь воскресенья. Всяко не будут завтракать – как обычно. А ранним утром понедельника она закроет дом и отправится на работу в Звездную Академию…
…Это была последняя мысль, которую она помнила перед черной ямой провала в памяти.
Потом невозможная боль – и она уже на корабле темных эльфов. Странно. Говорят, что ее спасли с военного корабля. Что она там делала? Подняли по тревоге? Но какая с нее-то польза на военном корабле? Если было нападение на колонии – и надо было бы просчитать вероятности и расписать лучший сценарий обороны… Зачем ее было дергать? Осталась бы за своим мощнейшим компом в академии. Или в Генштабе.
Может, связь прервалась? Ее могли заблокировать. Тогда становилось понятным, зачем ее тащили на военном корабле. Надо было помочь одной из колоний. Но если ситуация критическая, тогда надо добраться к своим – и помочь! Нужен какой-то узел связи. Срочно!
Наташа стала выбираться из капсулы. Тело слушалось плохо, мышцы ломили. Но она, шипя ругательства сквозь стиснутые зубы, заставила себя сначала сесть, а потом и встать.
Шаг. Ноги не держат. Надо…
Пол несется ей навстречу. И она наяву слышет грохот разрывающихся снарядов. Потом пронзительный визг зажигательный бомб. И чей-то вопль: «Вытаскивай, командующего!»
Паленая кожа. И паленые волосы. Они когда горят – оказывается, потрескивают. И запах – с него просто выворачивает. И – вот уж удивительно… Когда боли много – она вдруг перестает ощущаться…
Я падаю, падаю, падаю… И все не могу коснуться Земли. Может потому, что я падаю вверх – в небо?