– Пятнадцать, два, ещё пятнадцать, четыре, и пара – шесть очков, – просияла Сефи.
Папа, сидящий на другом конце стола, улыбнулся настолько же сияющей улыбкой.
– Классный ход. Кэсс?
Я выложила на стол свои карты, пытаясь не показывать своего злорадства, но получалось плохо.
– Пятнадцать, два, ещё пятнадцать, четыре, и ещё пятнадцать, шесть, а вот ещё целых десять очков!
Мама подвинула наш колышек на доске:
– Мы выиграли.
Не вставая с места, я изобразила торжествующий танец плечами:
– Могу дать тебе пару уроков, Сефи, если хочешь.
– В чём? В злорадстве? – закатила она глаза.
Я рассмеялась и потянулась за попкорном. Мама приготовила огромную порцию, пересоленную и облитую пивными дрожжами. Это было час назад, когда мы только начали вечернюю игру. К концу игры миска уже почти опустела. Я порылась в остатках, пытаясь найти хоть отчасти белые попкоринки. Наполовину раскрывшиеся, как мне кажется, самые вкусные.
– Тебе ещё налить? – Папа встал, указывая на мамин наполовину полный бокал, потеющий на липком майском воздухе. В этом году лето наступило рано, – по крайней мере, так говорил мой учитель биологии мистер Паттерсон. И это испортит всем урожай.
Его, казалось, это действительно беспокоило, но я была не единственным ребенком, который с нетерпением ждал наступления жары. Мы с Сефи планировали загорать до тех пор, пока кожа не приобретет цвет печеных бобов, а тёмные волосы не превратятся в блонд. Она слышала от подруги её подруги, что детское масло на коже и уксус на волосах работают не хуже тех дорогих масел для загара с кокосовым ароматом и солнечных спреев для волос. Мы даже шептались о том, что можно найти место на краешке нашего участка, где на краю леса вырыта канава, и позагорать там голыми. Эта мысль вызывала приятную дрожь. Мальчикам не нравятся следы от загара. Об этом я узнала в «Маленьких прелестницах».
Мама подняла свой бокал и допила всё, что осталось, а потом протянула его папе.
– Спасибо, любимый.
Он подошел к ней и наклонился, чтобы крепко поцеловать, прежде чем забрать бокал. Теперь я закатила глаза вместе с Сефи. Мама и папа, в основном папа, регулярно пытались убедить нас, что нам повезло, что они все еще так любят друг друга, но гадость же.
Папа оторвался от поцелуя и увидел наше выражение лиц. Он рассмеялся своим беззвучным смехом, этакое немое