В безрадостных раздумьях он и не заметил, как дошел до места своего расквартирования. Открыл калитку и вошел во двор солидного дома с мезонином, когда-то сложенного на века из необхватных бревен, возле которого скромненько приютился снятый им флигелек. С его деньгами Митрофан Лукич Пожаров давно мог бы возвести хоромы и кирпичные, но он упорно держался за дедовское домовладение и новшеств, как многие его собратья по ремеслу, не любил.
Здоровенный лохматый Трезор, гремя цепью, бдительно вылез из будки, но узнал Ахиллеса и, вильнув хвостом, вновь вернулся в свою резиденцию. А на лавочке у крыльца, такой же старой, из потемневших плах, восседал сам хозяин. Завидев Ахиллеса, он воззвал доброжелательно:
– Ахиллий Петрович, отслужили? Турецкую папиросу не желаете ли?
Именно так он весь этот год имечко квартиранта и произносил. Ахиллес давно притерпелся – тут не было, в отличие от Ванды, ни вышучивания, ни насмешки. Ну вот никак не удавалось Митрофану Лукичу, гимназий не кончавшему, правильно выговорить, и все тут. Благо хозяева относились к Ахиллесу со всем радушием, частенько звали обедать и ужинать, обижаясь в случае отказа, приглашали всякий раз, когда отмечали праздники. Он понимал, в чем тут дело: единственный сын Пожаровых давно вырос и довольно успешно занимался коммерцией в далеком Ташкенте, молодой человек в доме – ну, пусть во флигеле – им сына малую чуточку заменял. Лукерья Федоровна его откровенно опекала и даже дважды пыталась подыскать невесту из своего, купеческого сословия.
Словом, с хозяевами он жил душа в душу. А потому охотно присел на нагретую клонящимся к закату солнцем скамейку, и Митрофан Лукич протянул ему раскрытую деревянную коробочку:
– Вот, угощайтесь, Ахиллий Петрович, вчера получены…
Прикурив, Ахиллес присмотрелся к хозяину. Если применить дедуктивный метод, можно сделать интересные выводы…
– Как у вас дела в полку? – поинтересовался купец.
Небеден был Митрофан Лукич, ох небеден. В миллионщики не выбился, но его бакалейная лавка выглядела большим магазином не только по здешним меркам, да вдобавок купец имел долю в одном из первогильдейских товариществ, торговавших поташом на широкую ногу.
– Да все как обычно, в общем, – сказал Ахиллес, пуская дым колечками. – А вы, Митрофан Лукич, простите великодушно, крепко проигрались, я вижу? Пану Пшевскому или Арнаутову?