Оно, наверное, так и было, согласно этой "Записи…": "Никакого помешательства и утеснения не чинить". Ибо по сведеньям последующих переписей видно, как быстро из года в год росло население Бузовьязов. Здесь были все удобства для нового поселения – рыбные реки, прекрасные луга для пастбищ и сенокосов, большие озера с пристанищем для дичи. И главное, непосредственно под боком стеной стояли вековые леса, где пришлому народу разрешалось без дополнительной платы рубить деревья для строительства своих изб.
"Запись…" 1757 года по истечении срока была переоформлена, и действие ее продлевалось еще на 50 лет.
Таким образом, даже из кратких сведений этой "Записи…" и позднейших документов создается впечатление, что пришлый, "припущенный" сюда народ жил в полном согласии дружбе с башкирами. Население росло довольно быстро, и к 1920 году, когда уже прошли Великая революция, и гражданская война, в Бузовьязах насчитывалось 3748 человек. А дворов был 657.
Испокон веков в Бузовьязах люди занимались хлебопашеством, скотоводством, рыбалкой, пчеловодством. Так как село стояло на удобном месте, и через него проходила не одна, а несколько дорог в разные концы губернии, кое-кто из жителей приобщился и к мелким промышленным делам. Появилось кустарное производство: стали изготавливать кирпич, выделывать овчины, валять валенки и шить сапоги. На речках появились мельницы.
Как свидетельствуют архивные документы, деревня Бузовьязы в начале 19 века становится своеобразным центром кантона, здесь обосновалась резиденция кантонного начальника.
С ужасающими трудностями встречались переселенцы на новых землях. В те давние времена, когда пришли сюда мишарские первопроходцы, земля стоила гроши, как отмечал в своих очерках Н.В. Ремезов – "дешевле редьки". Припущенникам разрешалось рубить в округе лес для строительства жилья. Позднее, во вторую или даже третью волну распродажи башкирских земель, в середине в конце 19 века дело обстояло куда хуже, чем столетие назад. Об этом красноречиво рассказывается в очерках под общим названием "От Оренбурга до Уфы" русского писателя Глеба Успенского, побывавшего в конце 80-х годов указанного выше столетия в Оренбургских краях. В очерках с большой художественной силой показана трагическая жизнь переселенцев и самих башкир, когда колонизация края достигла своего апогея. Коренное население, несмотря на великие природные богатства, которые их окружали, стояло на грани полного разорения. В советские времен писатели и журналисты, описывая прошлое Башкирии, никогда не упускали возможность напомнить фразу Г. Успенского из очерков, ставшую знаменитой во всем Башкортостане: "Пропадет башкир, пропадет! Беспременно пропадет этот самый башкир!"