Слава слегка огорчился, так как хотел немножко именинника помурыжить, поострить насчет ошейника, как символа семейных уз, и только потом показать настоящий подарок. Но виду не подал и сказал то, что обычно говорят в таких случаях:
– Вот, будет куда заначку от жены прятать.
Не бог весть какая шутка, так ведь и Славка – не Жванецкий. А заначек у Романа не только от жены, но и для жены никогда не было по причине мизерной зарплаты. Но, тем не менее, Люда сорвалась из-за стола и бросилась в коридор одеваться.
Пока она надевала сапоги, свитер и теплый плащ, Роман стоял рядом и сдавленно уговаривал ее остаться. Потом подошла Зина – Славина жена, а потерянный именинник вернулся в комнату к такому же растерянному гостю.
Зине повлиять на родственницу тоже не удалось и, предчувствуя неизбежное поражение, она крикнула в сердцах:
– Ох, и стерва же ты, Людка! – и следом захлопнулась входная дверь…
Роман тряхнул головой, отгоняя невеселые воспоминания, достал из внутреннего кармана пиджака упакованный в целлофан крестик и засунул его в потайной кармашек ошейника. Надев ошейник на Джульетту, он заглянул в комнату.
– Людаша, мы с Джульеттой сходим, прогуляемся? Мне по делу нужно, – сказал он каким-то ломким, не своим голосом.
– Идите, куда хотите! – напряженно-звеняще ответила жена. – Я завтра утром поеду к маме.
Роман почувствовал тяжесть в правой руке и обернулся. Джульетта держала в зубах поводок и тянула его к выходу.
Он отпустил поводок, вошел в комнату и плотно затворил за собой дверь.
Надо было просто уйти. Я тянула, просила, умоляла, но он не понял.
Я его тоже не всегда понимаю. Вот, например, когда Ромка поджимает свой воображаемый хвост и идет к Супруге, он всегда затворяет за собой дверь. Конечно, он не хочет, чтобы я слышала, как Супруга на него кричит, но как я могу не слышать, если ее слышно даже на улице. И Ромка знает, что я все слышу, потому что потом смотрит на меня виноватыми глазами побитой собаки. Но дверь все-таки закрывает.
Наверное, это у него какой-то условный рефлекс. А может быть, он боится, что я ее укушу? Но я никогда этого не сделаю, потому что Супруга – Ромкина, а значит – наша общая, и она три раза в день кормит меня невкусной полезной пищей. Только однажды, когда Супруга до того разошлась, что ударила Ромку… Ни за что ударила – у нее, видите ли, нервы! В общем, я ей сказала. Негромко сказала, что у меня тоже нервы, и Супруга поняла даже через дверь. Она сразу перестала ругаться и долго не выходила из комнаты, но потом все равно уехала к Маме. Ромка со мной весь вечер не разговаривал и ночью долго не спал – я слышала, как он ворочался в постели. А я лежала в коридоре в обнимку с его ботинком и тихонечко плакала от обиды, от несправедливости и оттого, что нам досталась такая неудачная Супруга.