Я толкнул незваного гостя ногой в бок.
– Эй, вставай!
Он опять разразился теми же самыми угрозами, с той лишь разницей, что пять минут назад мне был просто конец, а теперь – конец неоспоримый и неотвратимый. Правда, хрипел он уже не так уверенно и про Ленку как будто забыл.
Я ухватил его за оттопыренное ухо и потянул вверх.
– Вставай, говорю! Хватит валяться – поехали!
Для пущей убедительности я показал ему ствол, и Череп окончательно понял, что его собственный сценарий провалился. Он сник и замолчал, и послушно дотопал до машины, и без возражений уселся на пол между сиденьями. Я устроился за рулем, включил стартер и выехал на Московский проспект.
Минут через пятнадцать, когда за стеклами замелькали высокие деревья, пассажир зашевелился и спросил неожиданно нормальным человеческим языком:
– А куда едем-то?
– Убивать тебя едем, – охотно пояснил я. – Ты же мне такого наговорил, что тебя не только живым отпускать нельзя – тебе, вообще, рождаться не стоило.
Он, кажется, не очень огорчился, только замолчал и задумался, но не надолго.
– Эй, Стрелец, я здесь как бы ни при чем.
– Да знаю, знаю, – согласился я. – Это твой папаша виноват. Надо было ему в свое время презервативом воспользоваться.
– Эй, ты чего, правда, убивать, что ли?
– Да тебе какая разница? Заткнись!
– Слушай, меня Мозель послал. Он в авторитете. Меня искать будут.
– Не найдут. Ты хорошо спрячешься.
Диалог возобновился на заросшей перелеском безлюдной обочине. В просветах между деревьями поблескивала вода. Череп выбрался из салона, сделал два шага, прихрамывая на обе ноги, и остановился. Я подтолкнул его в спину, он обернулся и, дергая щекой, быстро и визгливо заговорил:
– Ты чего, ты завязывай! Я не сам – меня Мозель послал! Ты чего – убивать-то? Я же только три дня, как откинулся. Только волей вздохнул. За базар прости – думал на понт взять, чтобы ты не упирался. А чего сразу убивать-то? Ты завязывай! Я здесь ни при чем – с Мозелем разбирайся!
Я вынул ствол.
– Иди туда, к воде!
В общем-то, я совсем не хотел, чтобы он ползал передо мной на коленях. Просто мне казалось, что на глинистом берегу затопленного карьера наша беседа будет более доверительной.
Так и получилось. Запах затхлой, тинистой воды подействовал на Черепа гораздо прагматичнее, чем пьянящий воздух воли, и он рассказал мне о своей миссии все. Правда, я так ничего и не понял, но поверил.