Я слышал, что Артём якобы вундеркинд и ребенком его даже показывали по телику, в каких-то передачах про классическую музыку, где он играл на виолончели. Не знаю, как с виолончелью, но с внешностью и понтами у него точно все было в порядке. На предплечье две татухи в виде черных огибающих всю руку параллельных полос, в ушах тоннели, в нижней губе шарик пирсинга. И одевался он с явным закосом под неформалов, но всегда подчеркнуто дорого.
Тифон уважал его за смелость и энтузиазм, а мне в нем нравились дерзкий, немного циничный эпатаж и веселое самодурство. Я искренне мечтал походить на Тифона, но Артём был из тех людей, которые помимо воли вызывают легкую зависть.
И все же с Максом мы сошлись быстрее и лучше. Макс ни на что не претендовал, держался скромно и молчаливо. С первого взгляда он производил впечатление милого, безобидного, немного закомплексованного паренька, но на деле был еще той оторвой. Именно с ним мы совершили набег на кукурузное поле, забрались к страшным местным фермерам, ввязались в драку на овощном рынке и были совращены женщинами легкого поведения из шашлычной.
Дятел же увязался с нами в лагерь в последнюю минуту, воспользовавшись тем, что Лёха поехать не смог.[3] Иначе я бы никогда не взял его с собой. Мой сводный брат совершенно не подходил для той компании, что подобралась.
Ванечка, которому исполнилось восемнадцать еще в мае, оставался полнейшим наивом, не смеющим без бабушкиного одобрения и шагу ступить. И то, что она впервые отпустила его куда-то без присмотра, стало настоящим прорывом на пути дятловского взросления.
Однако Ваня хоть и был ребенком, но ребенком очень деятельным, часто даже чересчур. И мне ужасно не хотелось, чтобы освоение Дятлом «большого мира» протекало рядом со мной и моими друзьями. Но выбирать не приходилось.
Разрушить подготовленное к сносу здание мы собирались давно. Экскаваторщик никак не приезжал, и работа у нас встала. Макс раздобыл у сторожа ключ от экскаватора, и мы планировали собственноручно разгромить кирпичный корпус.
Каждый мечтал поорудовать ковшом. Вот только Дятел занялся этим в одиночку, втихаря, никого не предупредив. Рано утром, пока многие еще спали, он забрался в кабину экскаватора с прекрасным и самым чистым намерением – доказать всем, что он «молодец».