Вечером этого дня Мунира нашла Фарадея на западном берегу атолла. Он сидел в одиночестве и смотрел на уходящее солнце. Мунира знает, что жнец по-прежнему пребывает в горе – Лориана рассказала ему про все, что произошло со Стоей. Она хотела успокоить Фарадея, смягчить его скорбь, но не знала, как это сделать.
Мунира принесла немного слегка поджаренной рыбы и нарезанную дольками грушу. Это, вероятно, было все, что у них оставалось, потому что агенты Нимбуса быстро уничтожали все съедобное, что было на острове. Фарадей взглянул на еду, но сказал, что не голоден.
– Вы так поглощены горем, что не можете проглотить эту рыбу? – спросила она. – Я думала, вы захотите отомстить морским обитателям.
Нехотя Фарадей принял из рук Муниры тарелку.
– Это не вина обитателей моря, которые жили вокруг Стои, – отозвался он. – Их просто кто-то контролировал.
Фарадей отломил кусочек рыбы, но пока не ел.
– Похоже, Лориана установила контакт с Гипероблаком, – сказала Мунира.
– Похоже?
– Поскольку Гипероблако не может позволить себе общаться с ней, да и с другими тоже, контакт будет косвенным.
– И как это у него получилось? Гипероблако заставило звезды мигать?
– Что-то в этом роде, – отозвалась Мунира и рассказала Фарадею о пролете самолета.
Фарадей устало вздохнул.
– Следовательно, – сказал он, – Гипероблако нашло способ перепрограммировать себя. Способ изменяться.
– Вам от этого неспокойно?
– Меня уже ничем не удивить, – покачал головой жнец. – Человечество добилось абсолютной стабильности, Мунира. Мир превратился в хорошо смазанный механизм, обреченный на вечное, постоянное вращение. Так я, по крайней мере, думал.
Мунира полагала, что Фарадей, делясь с ней своими опасениями, ищет способы подавить их. Как же она была неправа!
– Если вы собираетесь проникнуть на нижние уровни бункера, – сказала она, – поставьте себе целью найти еще одного жнеца. Того, кому вы доверяете.
Фарадей покачал головой.
– Я исчерпал себя, Мунира. Больше у меня нет ни причин, ни желания продолжать начатое нами дело.
Слова Фарадея немало удивили Муниру.
– Это из-за Стои? – спросила она. – Из-за Жнеца Кюри и Жнеца Анастасии? Они, я думаю, посоветовали бы вам не останавливаться.
Могло показаться, будто Фарадей умер вместе с ними. Боль, которую он переживал, была нестерпимой – словно раскаленный кусок металла воткнули в ледяную глыбу. Но вместо того, чтобы успокаивать его, Мунира стала жесткой и нетерпимой, а слова ее прозвучали словно обвинение: