Чуть впереди безмятежно отдыхали трое однокурсников из взвода, стартовавшего до меня. Они призывно мотали в небе лыжными палками, приглашая к себе, но наши настроения вряд ли были совместимы – я ощущал себя битым французом, а они – беззаботными курортниками.
Рядом мощно прорычал серебристый Ту-134, набирая скорость. От него расходилась морозная волна, искрясь снежинками. Только потом донеслись раскаты реактивных двигателей, а их копоть новым слоем рассеялась по снегу.
К окошкам с интересом припали, показывая на нас пальцами, полные счастья пассажиры. Им, как и мне, очень хотелось домой, но их-то желания скоро сбудутся, я же вконец замёрзну здесь с прикрученными к ногам дровами.
Тоска резанула душу! Хотя бы мама почувствовала, что творят с ее сыном!
Понятное дело, она не почувствовала. Она на двух сковородках, как обычно, пекла любимые мной блины. И как после такого, скажите мне, курсанту не тосковать о нормальной человеческой жизни?
18
От последних воспоминаний в мозгу застряла памятная дата. Конечно, тогда было 13 июля 67-го года. Крохотный вокзал маленького, жаркого, но с очень низкой влажностью курортного городка Байрам-Али. Я, наконец, вырвался из рук плакавшей матери, чтобы не зареветь самому, и укрылся в вагоне увозившего меня поезда.
Мама-то сердцем знала, что я уезжал от нее навсегда. Уезжал, чтобы встроиться во взрослую жизнь. Я же тогда ровным счётом ничего не понимал, но не хотел ничьих слёз. Ещё что-нибудь подумают! В голове варилась странная каша. Ещё была надежда, будто всё происходившее – это просто так… Как бывает после сна, – лишь глаза раскроются, и всё окажется по-прежнему, всё на своих местах. Всё знакомо и любимо!
А было мне тогда полных семнадцать лет и полтора месяца сверху. Столько же набрал в 43-м мой отец, когда его призвали на фронт, почти полностью поглотивший предыдущие призывы. И отец уходил от плачущей матери, моей бабушки. И тоже – навсегда.
Впрочем, у него вышло не так уж скорбно, как у большинства. После войны он несколько раз возвращался домой, но только в отпуск. А из родного дома тогда тоже выпорхнул навсегда! Как раз в тот военный день.
И я потом не раз прилетал в родительский дом на каникулы. Но для матери это становилось лишь радостным эпизодом в ее жизни. Это совсем другое для нее, нежели она ждала, потому что родной птенец давно оказался вне ее опеки. Очень уж неожиданно он оперился и вылетел из-под её крыла! Теперь она не имеет на него прежнего влияния, да и он смотрит на нее теперь как на мать, а не на прежнюю маму, которая когда-то составляла весь его мир.