− Да, теперь в порядке. Раньше я ездил пузырем. Но это в прошлом.
− Пузырем? − не понимала администратор.
− Поехать пузырем на сленге железнодорожников означает поехать в резерве.
− Вы железнодорожник?
− Из отдела кадров.
За несколько дней до меня в город из Польши вернулся мой товарищ, он писал мне, предлагал встретиться. Когда-то мы куролесили от Кракова до Гданьска, набивая пузо копчеными колбасками, муштардой и пивом «Tyskie». Моему другу вечно не сиделось на месте, но он переезжал из города в город не в поисках рая. Он просто любил перемены.
– Привет, капитан! – обрадовался Разин, увидев меня на пороге.
− Ты чего вернулся, Стёпа? Неужели здесь лучше, чем в Польше? Или паны так житья и не дают братьям-славянам?
− Не говори, помнишь, какие они нервные бардзо, что ни выходные − у меня драка с кем-нибудь из местных. Хотя вот брат мой Алёшка, человек мирный, язык знает, Варшава ему нравится, прижился он там, нашел себе Милку, та по-русски ни слова, Алекса любит, но батя её и братовья такие курвы. А я вот… − Стёпа замялся. − В общем, в Москву перебираюсь. Погостить заехал.
− Просто погостить? На тебя это не похоже.
− Подругу отсюда хочу забрать, − нехотя признался Стёпа и перевел разговор. − А ты как? Ты вроде тоже вернулся. Не сходишь с ума от тоски по морю, как прежде?
− Ерунда, я в порядке. Приглашают ритм-гитаристом в одну модную в узких кругах группу.
− Да ну!
− Вот тебе и да ну, а я верхом на антилопе гну.
− Отлично, ты крут!
− Только, старина, у меня денег нет на поезд. Надо ехать в Новосибирск, на «собаках» не охота. Займешь?
− Сколько?
− Немного. Рублей пятьсот.
− Займу, двадцать долларов.
− Ну да, ты же, барин, из-за границы прибыл, − хохотнул я, радуясь, что быстро нашел деньги.
− А вид, Петь, у тебя шальной, − заметил Стёпа.
Он принес гитару.
− Порепетируем?
− Давай, – согласился я.
Стёпа любил электрогитары, в юности он выпиливал их округлые туловища из дерева, набивал «кишками» и оживлял. Парочку ему удалось собрать, звучали они довольно сносно.
Дурачась, мы изображали Элвиса Пресли. В Польше нашей любимой веселой игрой по вечерам было боготворить Элвиса.
− Возможно, Элвис и прослыл к концу жизни жирдяем, но он всегда был королем рок-н-ролла, – голосом мистера Коричневого из «Бешеных псов» говорил Стёпа. − Потом были другие, может, и покруче, но Элвис был первым.