1.
Не всё ль равно, кто покидает дом,
Его лишив своей любви и ласки?
Сверкает столб заброшенным гнездом.
В углу ржавеют детские салазки.
Не всё ль равно, где птицы стали жить,
И живы ли они, посильна жизнь ли?
Усадьбы наши – острова женитьб, —
Вдруг почему-то разобрали сквигли*.
Зачем заброшены дома? Зачем
В заброшенном саду растут деревья
Без всяких письменных правопреемств?
Оставленное племенем кочевье.
2.
Гнездо покинуто орлом,
Впитало пыль в себя и небо. —
В деревне детства чахнет дом,
Как много лет никто в нём не был!
Не помнят стены тех людей,
Что жили в нём, не помнят рук их.
Добряк ли жил там иль злодей,
Уже не важно. Дом, как дюкер**.
Не видно вовсе. Под водой
Отныне будет он всё время,
И длинной тенью гнездовой,
Заброшенный, вступает в темень.
* Сквигли – это зомби, в отличие от большинства нежити им было позволено сохранить свои собственные мысли и личность.
** Дюкер – участок трубопровода. Обычно прокладывается под руслом водоема или же по дну оврага.
Возникла искра, паутиной
Обвила сердце, и внутри
Возник огонь, настолько длинный —
Достанет ночью до зари.
В параболических зерцалах,
Как олимпийский, маг-огонь
Раз вспыхнув, эстафетой в дали
Унесся. Самый резвый конь
Догнать не в силах. Скорость искры
Ни изменить, ни затушить.
Счастливее телефонистка
Стихом моим продолжит жить.
Улыбки – солнечные блики —
Передают меня, я им
Огнем стал олимпийских игр,
Смешав его с огнем своим!
/ «бубнит, как будто бы спросонья…»
бубнит, как будто бы спросонья —
еще не зол, но и не добр, —
ленясь открыть свои драконьи
глаза с оттенком яда кобр.
бубнит, и тучи перекатом
разносит дальше, без огня,
но током больше много ската