Лийа неспешно вышагивала по гостиной, сцепив руки за спиной. Вернувшись домой из офиса Аджитта она не сразу смогла прийти в себя – от ненависти к Лере буквально трясло. Что такого делала эта подстилка, что не могла сделать и дать она, Лийа?
Через час должен прибыть Листам – один из тех, кто приносил клятву верности непосредственно ей. Когда у главы Клана рождалось несколько детей, остальные решали, кому присягать. Это случалось не сразу: шли годы, и драконы приглядывались к наследникам, выбирая для себя сильнейшего. Традиция была древней и шла из тех времён, когда брат с лёгкостью шёл на брата, и своя маленькая армия была у каждого. Войны и междоусобицы давно прошли, а традиция осталась. Листам, а также шесть больших семей Красных драконов, присягнул Лийе несколько лет назад. Остальные двенадцать семей признали главным Лакуса, хотя власть к женщине не перешла бы в любом случае. Однако присягать им не запрещалось, напротив – у каждой женщины была охрана, готовая без сомнений отдать свою жизнь за её безопасность.
Для Лийи присяга Листама стала приятной неожиданностью – дракон был настоящим огненным вихрем, непокорным, необузданным, но исключительно преданным. Порой Лийе казалось, что он смотрит на неё слишком преданно, точно зная, что никогда не сможет даже коснуться её руки без разрешения, не говоря уж о том, чтобы просить эту руку. После того, как было объявлено о помолвке между Аджиттом и Лийей, Листам исчез на несколько дней, а потом появился и без колебаний присягнул на верность.
И вот теперь Лийа ждала его, меряя шагами пушистый багровый ковёр. Позволить ярости затопить сознание она не могла – для мести нужен холодный рассудок, поэтому, отбросив эмоции, Лийа планомерно выстраивала в голове разговор с Листамом, обрисовывая перспективы и отметая возражения, если таковые появятся. Лера должна была не просто исчезнуть – Аджитт должен узнать, что она умерла.
– Прости, я немного опоздал.
Листам стремительно вошёл в комнату, приглаживая на ходу торчащие во все стороны медные вихры. Высокий, плечистый, он казался ожившим пламенем, подвижным, ярким. Глаза, словно по прихоти своего владельца, становились то светло-карими, то тёмно-зелёными, меняясь вслед за настроением Листама. Всякий раз, когда он смотрел на Лийю, взгляд теплел, лучился медовым светом.