– Ну хоть изредка посматривай куда идешь. Такой растяпа, прямо горе луковое. А я тут за вкусненьким бегала. Надеюсь ты никуда не спешишь? Соседки по делам ушли и до вечера их не будет. Зайдем ко мне, я тебя вкусненьким угощу. – приподнимая и демонстрируя корзинку покрытую тканью. – Они пока тепленькие намного вкуснее, уж поверь.
Ну очень хотелось отказаться, но язык стал ватный и наоборот он отказался выполнять какие-либо мои команды. Как и прежде, в ее присутствии, меня бросало из огня да в полымя, из жара да в холод. Я чувствовал себя не удобно, ерзал, дергался. Но обратное тоже верно – настроение было замечательным, меня распирало от давно позабытого хорошего настроения. Как-будто предо мной не обычная девушка, а искусная книга существующая, в этом и среди остальных миров, лишь единственным экземпляром. Обложка, крытая медью в роспуск, с такими же медными металлическими уголками. С россыпью мелких не ограненных и даже не драгоценных самоцветов. Написанная от руки, чернилами что не забыли за долгие века свой интригующий запах. Вензелями вокруг всех заглавных букв, картинками олицетворяющими содержимое глав, и скромной подписи автора под своим величайшим произведением искусства. Блаженство… В очередной раз напрашивается фразочка из убогого лексикона Дениса – "Я в экстазе".
После коротенькой беседы после чая, я уже не знал куда себя девать. Сердце билось как бешеное едва я бросал взгляд в сторону этой очаровательной обложки. Но не смотреть было не на шутку мучительно. Черные словно вороново крыло чуть завивающиеся кудри, дополняют на обложку гравировку гроздей винограда, что овивают веточки и листву орешника, выделанных в окрас ее прядей. Название книги невольно приобрело характерный оттенок ее губ. Не большие, утонченные буковки, но плавные и остановившие момент перед тем как малина окончательно поспеет.
Казалось, время остановилось. На самом же деле оно утекало стремглав в никуда. Уже вечер и соседки вернулись из города. Мысли пришли в себя. Как и подобает, я поприветствовал вошедших, и извинившись ускользнул за дверь.
Мозг начал стремиться к ему положенной норме, но одни лишь намеки мыслей на все сегодня произошедшее, как мне снова чудились улыбки и смешки. Лишь когда вернулся в свою комнату, норма меня подвела. Вместо положенных двух, считая меня, здесь располагались четверо, и это исключая меня. Трое вольготно расположились на моих вещах. Амброс с Женей на кровати, Денис уселся на стопку рабочих тетрадей. Да я его за это…